Книга Вкус желания - Беверли Кендалл

«Собака на сене»? Она слышала это выражение раньше и всегда гадала, что бы оно значило.

Выражение липа Томаса стало тяжелым, как грант, а глаза, казалось, говорили: «Возражать?! Как бы не так! Скорее снег выпадет в преисподней, чем ты сможешь возразить!» И все же то, что она сказала, стало для него полнейшей неожиданностью:

— Из какой именно игры? Вам недостаточно одной любовницы?

Услышав это, Картрайт откинул голову назад так, что его адамово яблоко заходило ходуном, и разразился громким хриплым смехом.

Томас бросил на нее хмурый взгляд, будто из-за нее произошел весь этот инцидент. Но яростный взгляд, предназначенный для его друга, вызвал образ целого сборища ведьм на шабаше, склонившихся над кипящим котлом и готовящихся произнести заклятие против жертвы с серебристо-серыми глазами и восхитительной ямочкой на подбородке.

— Я последний, с кем тебе отныне захочется играть в твои игры, — пробормотал Томас с такой глубокой искренностью и убежденностью, что по рукам Амелии пробежала дрожь.

Однако лорд Алекс был не из робких, и запугать его было не так легко. Его неудержимый смех превратился в громовые раскаты хохота, сквозь которые прозвучало:

— Так чьи намерения беспокоят тебя больше: мои или твои?

Мгновенным движением Томас схватил друга за отвороты куртки, изо рта его извергались огонь и сера, в то время как лорд Алекс сохранял полное спокойствие.

— Мои намерения меня ничуть не беспокоят, но я имею огромное желание поколотить тебя…

— Что, ради всего святого, здесь происходит? — послышался встревоженный женский голос.

По лестнице торопливо спускались хозяева дома.

— Томас, что за крик? В чем дело? — спросила графиня, остановившись у подножия лестницы, рядом с ней стоял ее муж.

Когда она охватила взглядом всю сцену, глаза ее округлились: ее брат с силой сжимал отвороты куртки лорда Алекса для верховой езды.

— Картрайт! — гневно воскликнул граф.

Имя его друга прозвучало из уст графа как брань. В ответ лорд Алекс широко раскинул руки, держа ладони кверху умоляющим жестом и пожимая плечами в знак своей невиновности.

— Обратите внимание, кого держат за куртку против его воли.

Томас резко выпустил друга и сделал шаг назад. Вид у него по-прежнему был раздраженный. Лорд Алекс принялся оправлять и разглаживать куртку, стараясь сделать из этого процесса настоящее представление.

— Может быть, кто-нибудь соблаговолит сказать мне, что происходит? — спросила графиня.

Она стояла подбоченясь, и лазурный цвет ее платья подчеркивал яркость глаз, которые теперь казались скорее синими, чем серыми.

— Давай-ка, Армстронг, скажи Мисси: еще немного и ты превратил бы меня в котлету, — пояснил лорд Алекс самым мирным тоном.

— Картрайт! — предостерегающе воззвал к нему лорд Уиндмир.

Наступила тишина. Все взгляды обратились на Томаса. Гримаса недовольства исказила его красивое лицо.

— О, черт возьми! — пробормотал он наконец и, бросив последний испепеляющий взгляд на лорда Алекса, устремился к парадной двери.

Прежде чем кто-нибудь успел ему воспрепятствовать, Томас исчез.

Амелия в полном изумлении повернулась к лорду Алексу, встретившему ее вопросительный взгляд лукавым подмигиванием. При первом их знакомстве он произвел на нее впечатление любезного и хорошо воспитанного человека с мягкими манерами. Но при более близком знакомстве ей стало ясно, что этот человек вовсе не так прост. И потому она порадовалась тому, что он стал ее другом.

Граф подошел к лорду Алексу.

— Я ведь просил тебя не портить Рождество. Помирись с Армстронгом, и сделай это сейчас же. Почему бы тебе не отложить свои шуточки до другого случая, когда он будет гостем твоей семьи?

Взгляд Амелии был таким же недоумевающим, как и у графини.

— Пойду-ка поищу и приведу этого малого, пока он не простудился насмерть.

Граф громко позвал слугу по имени Рэндольф и велел ему принести два теплых плаща. Несколькими секундами позже появился лысый мускулистый мужчина с двумя огромными теплыми шерстяными плащами. Один граф набросил себе на плечи, а второй перекинул через руку и вышел из дома, с силой захлопнув за собой дверь.

Глава 25

Томас не чувствовал холода. Жар, бушевавший в крови, защищал его от ветра, нимбом поднимавшего волосы над головой. Он шел без определенной цели — только чтобы быстрой ходьбой подавить бушующий в нем гнев и примитивное желание физически расправиться со своим школьным другом.

Он не должен был позволять Картрайту разозлить себя.

Но в том, что касается Амелии, он и в самом деле вел себя как собака на сене. И его приводило в бешенство то, что Картрайт бросил ему в лицо эту неприятную правду.

Обогнув живую изгородь, окружающую дом, он почувствовал, как пробирающий до костей ветер наконец-то притушил его гнев. То, что в такую погоду он оказался на улице без верхней одежды, было новым доказательством его безрассудного поведения. Если в нем оставалось еще хоть на йоту здравого смысла, ему бы следовало вернуться. Но ему казалось: лучше замерзнуть, чем вернуться и предстать перед Мисси; Радерфордом, Картрайтом и… о Господи… Амелией. Он вел себя как слабоумный. Не хватало еще поставить на ней клеймо: «Прочь от моей собственности».

За его спиной послышались шаги. Томас оглянулся. Радерфорд. Вот черт!

Сейчас ему не нужно ничье общество, даже самое доброжелательное общество друга. Он хотел остаться один. Однако холод уже пробрался за ворот рубашки, и он решил не отказываться от теплой одежды, принесенной другом.

Не произнося ни слова, Радерфорд подошел к нему и протянул теплый плащ. Томас остановился, надел его, и продолжил свой бесцельный путь.

Радерфорд шел рядом с ним, стараясь двигаться в ногу.

— Может, ты скажешь мне, в чем дело? — спросил он тихо.

С полминуты они шли молча. Дыхание льдистой дымкой вырывалось у них изо рта.

— Ни в чем, — ответил наконец Томас.

— Это имеет отношение к леди Амелии? — спросил Радерфорд.

Томас, не глядя на друга, продолжал идти вперед ровным шагом, оставляя следы на девственной белизне только что выпавшего снега.

— Это касается меня и Картрайта. Оставим это, — сказал он решительно.

Засунув руки в карманы плаща, Радерфорд проговорил:

— Конечно, я могу понять, почему ты поначалу отказал Гарри. Леди Амелия производит впечатление девушки с норовом, способной создать сложности. Готов поспорить, она оказалась еще более вздорной и избалованной, чем ты предполагал.

У Томаса сразу возникло желание возразить против этой непрошеной критики.