Книга Любовь и слава - Патриция Хэган

Мэрили сжала кулаки с такой силой, что ногти вонзились в ладони. Будьте вы прокляты! Последние несколько недель она о чем-то таком подозревала, потому что нередко слышала, как ночью, когда все спят, Элейн выходит из своей комнаты и тихонько крадется по холлу, а потом, позже возвращается к себе. Так, значит, Элейн проводила время в постели красавца шерифа! Ничего неожиданного в этом для Мэрили не было, но то, что они продолжали встречаться, ее потрясло. Если бы об этом узнал Мейсон, он бы убил шерифа. И отец тоже. До чего же этот Колтрейн глуп, подумала Мэрили. Именно теперь он так мешает ей делать то, что должен был делать сам, – защищать негров от жестокого ку-клукс-клана.

– Это невозможно, – донесся до Мэрили голос Тревиса. Голос был хриплым, грубым от страсти. – Мы оба знаем, что это рискованно. Надо брать то, что можем.

– Нет!

Мэрили с отвращением выдохнула. Как же часто слышала она из капризных уст своей сестрицы этот возглас нетерпения!

– Я хочу тебя сию минуту и прямо здесь! Но мне надо еще больше. Я хочу быть твоей всегда и навеки. Мне плевать, что думают по этому поводу мой отец или Мейсон, да и вообще кто бы то ни было. Я хочу быть твоей, Тревис. Ты ведь не можешь отрицать, что ты меня любишь.

– Я никогда тебе о своей любви не говорил, Элейн.

– А тебе это говорить и не надо. Ты мне это демонстрировал тысячу раз. Ни один мужчина не может так ласкать женщину, как это делаешь ты, если он ее не любит всей душой.

Мэрили услышала, как нетерпеливо вздохнул Колтрейн.

– Элейн, ни желание, ни страсть ничего общего с любовью не имеют. Даже та страсть, о которой ты сейчас говоришь. Я тебе сказал, что такое чувство я испытывал только к одной женщине.

– Я знаю, знаю, – прервала его Элейн. – Это была твоя жена. Но ведь она умерла, Тревис. А я – живая. Нельзя любить мертвых. Если бы ты только обо всем этом мог забыть.

Тревис кашлянул, явно удивленный.

– Ты не можешь хотеть, чтобы я забыл то, что меня держит в этой жизни, женщина. И ты это знаешь.

– Да я говорю вовсе не об этом. – Элейн вздохнула и застонала: – О, Тревис, как же мне хорошо, когда ты меня ласкаешь так, как сейчас! Ты… ты меня просто сводишь с ума. Прошу тебя, не останавливайся, прошу!

Мэрили прижалась лицом к шершавой коре дерева. Ее охватило отвращение. Вот так стоять тут и слушать их любовные вздохи было очень неприятно Она испытывала не только гадкое отвращение, но и еще какое-то подспудное чувство. Что это? Неужели ревность? Конечно же, нет! И все-таки очень больно сознавать, что она сама уже так давно не лежала в объятиях мужчины. А мужчина в ее жизни был лишь один – Дональд. Мэрили много раз пыталась сказать себе, что она привыкнет к бессонным ночам, вспоминая, как все у них с Дональдом было прекрасно. А тело ее в эти ночи горело от жажды любви.

Сейчас, стоя тут и слыша голоса Тревиса и своей сестры, Мэрили вдруг поняла, что у них с Дональдом никогда такого не было. У них все было нежно, деликатно, тихо. Но только Дональд никогда не говорил ей тех слов, какие сейчас говорит Элейн Тревис. И она, Мэрили, сама никогда не отвечала мужу такими животными стонами.

Мэрили почувствовала, что от этих звуков тело у нее становится горячим, и ей стало противно. Да что же он такое делает с ее сестрой, если та в ответ так стонет? Боже, какой разврат! Как все это вульгарно! А этому Колтрейну, по-видимому, очень нравится, как с ним разговаривает Элейн, он одаривает ее разными ласковыми словами и твердит, какая она чувственная.

Внезапно все слова прекратились, стали слышны только возгласы и вздохи.

Мэрили до боли сомкнула веки и еще крепче сжала кулаки. Она отчаянно пыталась думать о чем-нибудь другом. Раздался громкий, резкий крик Элейн, от которого у Мэрили разом открылись глаза. Может, Тревис причинил ей боль? Мэрили, забыв обо всем, шагнула вперед. Ее сестре больно, значит, надо идти к ней.

Но Мэрили тотчас же остановилась, услышав крик сестры:

– Тревис, о, Тревис! Как же хорошо! Сделай так еще! О Боже, никогда еще мне не было так хорошо!

Устыдившись самой себя, Мэрили отступила в свое укрытие. Значит, Элейн кричит от наслаждения.

– Не уходи от меня, – тихо говорила Элейн. – Я хочу, чтобы ты сжимал меня в объятиях всю ночь.

– Ты же знаешь, что это невозможно. Мне надо вернуться в город. Я не могу отсутствовать всю ночь.

– Но ведь тебе бы этого хотелось, правда? – Она одновременно спрашивала и утверждала. – Тебе бы очень хотелось обладать мной еще и еще раз, верно?

Наступило молчание. Мэрили осторожно вздохнула. О Боже, что же за мужчина этот самый Колтрейн, если он может заставить женщину кричать так, словно она умирает, а потом, забыв о женской гордости, умолять его овладеть ею снова? Каким секретом владеет этот сверхмужчина?

Какое ей до этого дело, разозлилась на себя Мэрили. Он просто дикарь. Если бы этот Тревис занимался тем, чем ему положено по службе, она, Мэрили, сейчас бы не пряталась, идя на тайное собрание куклуксклановцев, где ее может подстерегать смертельная опасность. Он должен был бы смести эту организацию с лица земли. Ведь в этом и заключается его работа, разве не так? Тогда почему же ей ему об этом прямо и не сказать? – спросила себя Мэрили.

Ответ она знала. Все дело в ее отце. Несмотря ни на что, Мэрили отца любила. Она не хотела, чтобы его посадили в тюрьму. Против своего отца она выступить не может. Если бы вывели на чистую воду Мейсона и всех остальных, они бы наверняка выдали ее отца.

Нет, ничего Мэрили сказать никому не сможет. Не сейчас. Она может делать только то, что делает, и будет по возможности заранее предупреждать намеченных кланом жертв.

Мэрили услышала, как Тревис уговаривает Элейн поскорее одеться. Он говорил, что рискнет и подвезет ее на лошади к самому дому. Элейн надо вернуться к себе в постель так, чтобы никому и в голову не пришло, что она отсутствовала.

– Этого бояться нечего, – засмеялась Элейн. – В моем крыле живет лишь один человек – Мэрили, а она ложится спать вместе с цыплятами. Я ее никогда даже и не слышу: она спит как убитая. Если бы я была без мужчины так долго, как она, я бы просто металась по комнате.

– Наверное, так и будет! – усмехнулся Тревис. – Ты получаешь от любви столько удовольствия, сколько обычно получает мужчина. Даже больше.

– А разве в этом есть что-нибудь плохое? Я чувствую потребность в любви. И эту потребность может удовлетворить только такой мужчина, как ты. Я тебя не отпущу, Тревис. Клянусь, я заставлю тебя меня любить всегда и всегда меня желать.

– Пожалуй, это может оказаться совсем не так трудно, как тебе кажется.

– Ты меня дразнишь. На самом деле ты на меня сердишься за то, что я пришла к тебе не девственницей. Но ведь я никогда девственницей и не прикидывалась. Ты ведь знаешь, я тебе врать не стану. И еще знаешь, что ты единственный мужчина, который меня когда-либо удовлетворял.