Книга Смертельная лазурь - Йорг Кастнер

Постепенно я начинал понимать, куда клонит ван дер Мейлен. И про себя сказал: «Стало быть, жерардисты задумали воплотить в реальность проклятие Жерара, которое тот выкрикнул перед казнью в Дельфте».

— Как я уже говорил, Зюйтхоф, вы человек хитрый.

Этим утверждением ван дер Мейлен решил пока ограничиться. По его распоряжению мне принесли воды, хлеба, кусок сыра и немного вина. И даже свечу.

Несмотря на весь ужас пребывания в подвале, есть мне хотелось зверски. Я немного успокоился. Радоваться было особенно нечему, но положение мое было, судя по всему, отнюдь не безвыходным. Если мое отсутствие затянется, меня хватятся, и инспектору Катону не составит труда отыскать меня здесь — через Эммануэля Охтервельта, тот наверняка сообщит ему, куда я направился. Так что поесть было необходимо — силы мне еще понадобятся, и немалые. К тому же за едой я мог подумать над тем, что сказал мне мой старый знакомый, торговец антиквариатом ван дер Мейлен.

Постепенно кусочки мозаики складывались в стройную картину. Но картина эта до боли напоминала полотна Рембрандта — больше тьмы, нежели света.

И снова потянулись часы, и снова на пороге моего застенка появилась известная мне троица церберов. На сей раз я должен был следовать за ними.

— Куда? — спросил я.

— Увидишь, — коротко бросил громила со шрамом на щеке, и толчок в спину обозначил направление — вперед по лабиринту коридоров и переходов. У одного из поворотов нас дожидался ван дер Мейлен.

— Что же это за подземелье? Кто и как его создавал? — поинтересовался я.

— Оно существует со времен войны Вильгельма Оранского. Тогда этот район города еще не был застроен. А сеть подземных ходов создавалась для того, чтобы на случай осады Амстердама было где хранить провиант, порох и ядра. А на случай захвата города — как место, где могли бы скрываться оборонявшиеся. Но нам надо торопиться — скоро начнется месса.

— Месса?

— Вы же хотите узнать больше о нашей вере? Тогда милости прошу в наш тайный подземный храм!

Слова ван дер Мейлена и правда разожгли во мне любопытство, так что я пошел бы с ним и без сопровождавшей меня троицы. Вскоре проход, по которому мы передвигались, соединился с еще несколькими, и, миновав пару метров, мы очутились в довольно просторном помещении, освещенном множеством свечей и ламп. Со всех сторон сюда тянулись люди — мужчины, женщины, дети.

— По воскресеньям здесь бывает куда больше прихожан, — пояснил ван дер Мейлен. — Но месса у нас не только по воскресеньям, а ежедневно. И каждый наш единомышленник, если позволяет время, обязательно приходит сюда.

— Но разве не вызывает подозрение, что столько людей одновременно следуют в одном и том же направлении?

Ван дер Мейлен отрицательно покачал головой:

— Здесь несколько входов, помимо того, через который вы проникли сюда.

И торговец провел меня в соседнее помещение — прежнее, оказывается, служило лишь преддверием, — где и располагался, как он выразился, тайный подземный храм.

Стены украшали картины и гобелены на религиозные темы — явное отличие от аскетичных церквей кальвинистов. В центре обширного и хорошо освещенного помещения стояли два ряда деревянных скамеек, постепенно заполнявшихся людьми. Мы с ван дер Мейленом уселись позади, вооруженные охранники остались караулить у дверей, припрятав оружие под платьем.

У алтаря появился пастор, я стал напряженно вслушиваться в распевную речь на латыни, хотя ни слова из нее не понял. Необычность происходящего, странно-торжественный ритуал — все это не могло не захватить меня. Слова проповеди на непонятном мне, но благозвучном языке, мелодичные хоралы представлялись мне странным, болезненным сном, но это был не сон, а явь.

Расскажи мне ван дер Мейлен о жерардистах, об их тайных богослужениях за стаканчиком вина в каком-нибудь кабачке, я бы рассмеялся ему в лицо, не поверив ни единому слову торговца антиквариатом, и счел бы его рассказ плодом буйной фантазии и стремлением выдать желаемое за действительное. Но здесь, в этих катакомбах, самое что ни на есть абсурдное воспринималось ужасающе реально. Возможно, ван дер Мейлен именно этого и добивался, притащив меня на мессу. Он стремился подавить, оглушить меня, и это, бесспорно, ему удалось.

После завершения богослужения многие жерардисты подходили к ван дер Мейлену и обращались к нему весьма уважительно. Не приходилось сомневаться, что человек этот явно не пешка в их сообществе. Во время этих кратких бесед он вел себя так, словно меня и рядом не было. Похоже, ван дер Мейлена вовсе не волновало, что я становлюсь невольным свидетелем их разговоров. Иными словами, я для него не представлял угрозы. Может, потому, что он уже считал меня одним из адептов.

К нам подошла пара — мужчина постарше и молодая девушка. У меня глаза на лоб полезли от изумления — это были Эммануэль Охтервельт и его дочь Йола. Оба как ни в чем не бывало улыбнулись мне.

— Вы… здесь? — с трудом оправившись от изумления, невнятно вымолвил я.

— Да, причем не впервые, дружище Зюйтхоф, — ответил Охтервельт. — Я был бы искренне рад видеть здесь почаще и вас.

— И я тоже, — пропела Йола, подмигнув мне. — А когда встретите моего тайного воздыхателя, господин Зюйтхоф, то передайте ему от меня сердечный привет и скажите, что мне очень понравились его тюльпаны.

Ван дер Мейлен повернулся ко мне:

— Завтра мы продолжим беседу. Мне необходимо кое-что обсудить с господином Охтервельтом. Так что доброй ночи, Зюйтхоф.

Охранники доставили меня в мою каморку, где меня дожидался не только сытный ужин, но и одеяло и подушка. Хотя у меня, честно говоря, последняя встреча отбила всякую охоту к еде: надежды на то, что инспектор Катон сможет рассчитывать на торговца Охтервельта, рухнули.

Более того — наверняка именно Охтервельт и подсказал ван дер Мейлену, что я собрался сюда. Я не сомневался, что старый хитрец и описал мне путь исключительно ради того, чтобы я, угодив в лапы ван дер Мейлена, был лишен возможности продолжать дальнейшие поиски.

Глава 24

Остров Дьявола

29 сентября 1669 года

Здесь, под землей, не существовало ни дня, ни ночи, но когда, скрипнув, отворилась дверь моего застенка и мой сон был прерван ироничным утренним приветствием одного из охранников, я понял, что наверху занимается новый день. Стражник принес мне молока, хлеба, сыра и ведро воды для умывания.

Наверное, это было самое необычное умывание в моей жизни. Едва я покончил с утренним туалетом, как в каморке возникли охранник со шрамом на щеке и лысый.

— Давай-ка выходи, тебя ждут, — объявил охранник со шрамом.

Я последовал за ними в полной уверенности, что сейчас встречусь с ван дер Мейленом и узнаю от него еще кое-что о заговорщиках. Меня доставили в помещение, которое без всякого преувеличения можно было назвать подземной гостиной. Удобные стулья, большой стол и даже картины на стенах. На одной был изображен библейский сюжет, и я сразу же распознал кисть Рембрандта. Помещение могло бы показаться даже уютным, будь в нем окна, куда проникал бы дневной свет. Портила впечатление и характерная для подземелий сырость.