Книга Телохранитель Каина - Владимир Гриньков

– У нее изношенное сердце, – донеслось до Китайгородцева. – Мы пробовали помочь ему, взбодрить, а оно уже не реагирует. Слабенькое.

И снова развел руками.

Китайгородцев вышел из больницы, сел в машину. Потемкин вопросительно посмотрел на него, но не дождался новостей и решился спросить:

– Что?

– Умерла, – коротко ответил Китайгородцев.

Присутствующий здесь же Стас и ухом не повел. Он только что осиротел, но даже этого не понял.

* * *

Безуспешно прождав Михаила в машине около двух часов, Китайгородцев заподозрил неладное и отправился на поиски.

Нигде в больнице Михаила не было. Китайгородцев поочередно обошел палаты, потом врачебные кабинеты. Безрезультатно. Михаил исчез и был, вероятно, уже далеко. Так подумал Китайгородцев, но потом он догадался спросить, где находится тело умершей Натальи Андреевны Лисицыной. Очень скоро выяснилось, что тело в морг еще не доставляли и, следовательно, оно до сих пор в реанимации. Китайгородцев отправился туда. Он проскользнул в двери вслед за молоденькой медсестрой.

– Вы куда? – поразилась такой дерзости она.

Но Китайгородцев уже увидел. Тело несчастной Натальи Андреевны покоилось на холодном металлическом ложе каталки. Наталья Андреевна была облачена не в черное платье, а в старенькую белую рубашку, невесть после кого ей доставшуюся, но даже белизна рубашки была неспособна оттенить мертвенную бледность ее лица и рук, которые уже успели предусмотрительно связать у нее на груди обрезком бинта. Рядом, ссутулив плечи, стоял Михаил. Он был неподвижен, будто статуя. В полумраке коридора его лицо казалось черным. Китайгородцев подошел и положил руку на его плечо. Михаил не шелохнулся. Китайгородцев легонечко его тряхнул, и только тогда Михаил медленно повернул голову.

– Пойдем! – сказал ему Китайгородцев.

Михаил никак не отреагировал. Тогда Китайгородцев вывел его из реанимационного отделения, держа за руку, как милиционер выводит из присутственного места проштрафившегося гражданина. Так вдвоем они и вышли к машине. Здесь Михаил, кажется, только и осознал, где он и что с ним происходит.

– Уезжай! – сказал он хриплым голосом.

Его борода была мокрой, а глаза красны. Наверное, он плакал там, в реанимации.

– Я не уеду без тебя, – ответил Китайгородцев. – Сначала ты сделаешь то, о чем я попросил.

Михаил поднял на него тяжелый взгляд. Это явно стоило ему немалых усилий. Взгляд его был тяжел.

– Все останется, как было, – сказал Михаил.

И у Китайгородцева отчего-то сжалось сердце.

Михаил распахнул дверцу машины, выволок оттуда Стаса Лисицына, поставил перед Китайгородцевым. Взгляд Стаса был устремлен мимо Китайгородцева. Куда-то вдаль. Точнее, в никуда.

– Посмотри на него! – сказал Китайгородцеву Михаил. – Это был Стас. Светлая голова, нам с тобой пример. С нуля свой бизнес развернул. С нуля! Потому что и заслуги папы-генерала, и все, что было нажито, – все обнулилось, когда стране кирдык пришел. А он сумел! Добился! Заработал! Сам! А с ним вот так – за что?!

Тряхнул Стаса за плечо, голова несчастного мотнулась из стороны в сторону, будто она держалась на пружине, но Стас не возмутился, и не удивился, и даже, кажется, не заметил, что с ним только что проделали.

– Это сделал Глеб? – спросил Китайгородцев.

– Да!

– На рыбалке?

– Да!

– По неосторожности? Или…

– Он убивал его! Убивал! – в ярости выкрикнул Михаил. – Но не получилось! Сначала бил по голове! Вот сюда и сюда! – Он тыкал пальцем в голову безвольному Стасу. – А потом бросил в воду, чтобы наверняка! Он утопил его! Понимаешь?! Брата своего! Ты понимаешь?! Несчастный случай! Какая жалость, гадство! Бедный Стас!

Лицо Михаила исказилось. Ненависть его была беспредельной.

– И он бы умер! Но Господь уберег! – сказал Михаил. – Воистину Господь уберег! Там оказался священник. Случайно! Он ехал по дороге, а это вдоль реки, и батюшке вздумалось рекой полюбоваться. Конечно, это божий промысел! Так было ему угодно! Батюшка вышел из машины, смотрел на реку, и увидел странное. Снизу, от воды, не видно, а сверху, где батюшка стоял, там видно. Батюшка туда пошел и Стаса вытащил. Он уже утоп, он в воде какое-то время пролежал, а батюшка стал его реанимировать. Из легких воду прочь, дыхание и сердце попробовал запустить – и получилось. Только он был уже не человек! – сказал Михаил и посмотрел на Стаса скорбно. – В воде пролежал без кислорода, мозг местами атрофировался. Батюшка свез его к врачам, те не помогли, потому что ничего уже не сделаешь. И только на следующий день он позвонил нам.

– Вы были с ним знакомы? – спросил Китайгородцев.

– Нет.

– Откуда же он знал, куда звонить?

– Он подобрал на берегу мобильник Стаса. Стас обронил, а Глеб не заметил. В мобильнике был список номеров. И там был номер под словом «Мама». Батюшка набрал. Мы сразу же туда помчались. Я, когда увидел Стаса, понял, что его пытались убить. Били по голове. И так совпало, что, когда мы были со Стасом, Наталье Андреевне позвонил Глеб. Безобразно пьяный. Плакал и что-то плел про несчастный случай. Рассказывал, что накануне Стас буквально на его глазах упал в воду, а он ничем не смог ему помочь. Он же не знал, что Стас с нами. И что мы видим, в каком он состоянии.

– И он не догадался даже? – усомнился Китайгородцев.

– Он был пьян, – повторил Михаил. – Ему Наталья Андреевна сказала, что Стас жив, а он, наверное, подумал, что это такая материнская истерика. Что она никак не может поверить. И он в ответ ей – это на моих глазах, мол. А там уж я забрал у Натальи Андреевны телефон.

– Вы сразу поняли, что к чему?

– Я понял. А она – нет.

– Почему она не поняла?

– В шоке была. Стас выглядел ужасно. Она за него испугалась. Я пробовал говорить с нею. И в этот день. И на следующий день тоже. Она не верила мне. Глеб не мог – и точка! И это продолжалось, пока не приехал Глеб.

– В больницу приехал?

– Нет, в наш дом. Я уговорил Наталью Андреевну молчать пока и про больницу, и про то, что Стас жив. Глеб приехал. Снова сильно пьяный. И все нам повторил – про несчастный случай. Там был полный бред. Концы с концами не сходились. Даже Наталья Андреевна уже видела, что он врет.

– И что она ему сказала?

– Ничего. Сделала вид, что поверила.

– Почему? – изумился Китайгородцев.

– Заторможенность такая. Спрятать голову в песок и ни о чем не думать. Потому что не укладывалось в голове. Брат – брата! Матери в такое поверить невозможно.

– А ты?

– Я все понял, – сказал Михаил. – Этот подонок спьяну о чем стал болтать? О том, что теперь будет с делами Стаса, с бизнесом его управляться. Что надо что-то срочно предпринять, а не то его растащат.