Книга Разведка боем - Александр Быченин

— Оружие к бою! — разнесся по расположению зычный рев майора.

Эвон как, голосище прорезался.

Я обвел оценивающим взглядом театр военных действий. Кочевников на глаз собралось человек триста, если не больше. С монокуляром я со вчерашнего дня не расставался, так что комп услужливо увеличил изображение, позволив во всех подробностях рассмотреть противника. Все те же высокие светлокожие аборигены, в холщовых одеждах и кожаных доспехах. Вооружение разнообразием не поражало — копья, ножи, пращи. Мужики в самом расцвете сил: ни стариков, ни безусых юнцов, и уж тем более нет женщин и детей. Чего Волчара так переживал? Усиленный взвод с автоматическим оружием при поддержке брони раскатает их в блин. Однако чего ждем? Пора уже ударить как минимум из пулеметов. Для крупнокалиберных «кордов» триста метров не расстояние, пока укроются, половину положим. Но майор почему-то занял выжидательную позицию. Я крепче сжал «сто третий» и постарался устроиться за броневым листом с максимальным удобством. Не вовремя коллиматор поставил, ох не вовремя. Да еще на ствольную накладку. Но ничего, я на триста метров стрелять не буду, подпущу ближе.

Примерно через минуту я понял, чего выжидал майор, — первого хода со стороны кочевников. Он явно знал, к чему готовиться. Из кустов за боевыми порядками противника грохнул нестройный и довольно жидкий винтовочный залп. Затем еще один, и еще. Пули застучали по бронелистам, лопнуло лобовое стекло нашей «шишиги», украсившись аккуратной дырочкой в ореоле стеклянного крошева. Что-то взвизгнуло над ухом. Я инстинктивно присел за ограждение, но сразу же вновь выглянул — из укрытия обстановку не оценишь. В этот момент кочевники нестройной толпой ломанулись в атаку. Какая незамысловатая тактика — под прикрытием ружейного огня сократить дистанцию и перейти в рукопашную. Старо, как мир. И крайне неэффективно против засевших в крепком месте солдат с автоматическим оружием. Как мне объяснил вчера Сашка, листы периметра изготавливались из легчайшего композита толщиной в сантиметр. Верхний слой, обращенный к врагу, твердый, и от него пули рикошетили. Если же он не выдерживал, то они вязли во внутреннем слое. Таким образом, ружейный огонь броня держала, а большего и не надо — вся эта пальба нам не страшнее комариных укусов. А из надежного укрытия расстреливать открыто бегущего противника одно удовольствие.

В подтверждение моей мысли басовито загрохотали «корды» из башенок двух «шишиг», сбоку застучал пулемет Иванова. Тьфу, зараза! Оглушил совсем. К громогласному трио присоединились «печенеги» с бэтээров. По толпе аборигенов прошлась огненная коса. Как бы банально это не звучало. Тяжелые пули буквально выкашивали кочевников, зачастую разрывая тела на куски. Я судорожно сглотнул, рассмотрев во всех подробностях через монокуляр, как одному воину оторвало руку у самого плеча, а следующая пуля разнесла голову, как перезрелый арбуз. Однако на кочевников плотный огонь не произвел ровно никакого впечатления — они продолжали бежать, ступая по телам поверженных товарищей. И за считаные секунды сократили расстояние до полутора сотен метров. Еще чуть-чуть, и они окажутся в мертвой зоне для башенных пулеметов. Бэтээры предусмотрительно отошли к флангам, чтобы иметь возможность отсекать аборигенов огнем от периметра, но тут опять возник нюанс — стрелять могла только одна «коробочка», второй пришлось на полном ходу уйти метров на триста в чистое поле и попытаться зайти нападающим в спину. При этом еще экипажу приходилось следить, чтобы не попасть под дружественный огонь.

После первого рывка кочевники потеряли около сотни бойцов. Следующие сто метров до мертвой зоны стоили жизни нескольким десяткам, но их все еще оставалось с избытком на четыре десятка наших бойцов. Строго говоря, против них приходилось пятнадцать автоматчиков, занявших южную стену периметра, — полностью оголять остальные направления майор не стал. Башенные пулеметы вышли из игры, лишь Иванов мог достать нападавших в мертвой зоне. И все это под ружейным огнем, хотя и довольно жидким. То и дело взвизгивавшие над ухом и рикошетившие от бронелистов пули не давали расслабиться.

Аборигенам осталось преодолеть всего метров сто, когда в бой вступили автоматчики. Если бы противник шел плотным строем, эти сто метров стали бы для него последними. Однако высокая эффективность пулеметного огня в начале атаки сыграла с нами злую шутку — к периметру кочевники подошли достаточно редкими кучками, поэтому положить всех сосредоточенным огнем не получилось. Громыхнуло несколько гранат, но особого результата это не принесло. Около трех десятков вражеских воинов, ловко перемахнув заграждения из колючки, прорвались под самые стены и с неимоверной ловкостью принялись карабкаться наверх.

— М-мать!!! Чего ждали-то?! — проорал я, короткими расчетливыми очередями опустошив магазин «сто третьего».

С вышки еще можно было достать некоторых особенно нерасторопных врагов.

Иванов злобно выматерился в ответ: он безуспешно пытался зацепить очередями скрывшихся под стенами кочевников. Сосед-снайпер, мой рев проигнорировавший, методично всаживал пулю за пулей в кусты на той стороне проплешины. Я сменил опустевший магазин, передернул затвор и в этот момент отчетливо понял, что стрелять больше не в кого — аборигены добрались до оборонявших периметр бойцов.

Я завороженно смотрел, как неимоверно ловко кочевники взбирались по, казалось бы, ровным бронеплитам, стремительно перемахивали их, не обращая внимания на колючую проволоку, и тут же сцеплялись с «фортификаторами» врукопашную. Двухметровый забор не остановил их ни на мгновение. Кое-кто из бойцов, взобравшись на «стремянки», пытался высовываться из-за периметра и простреливать мертвую зону, но заканчивались эти попытки плачевно. Я отчетливо разглядел, как одному смельчаку разбило голову камнем, запущенным накоротке из пращи, — парень с залитым кровью лицом рухнул на землю внутри периметра. Еще одному снизу вонзили копье прямо под челюсть: листовидный наконечник пробил череп и разорвал ремень каски, сбив ее с головы, — столь велика была сила удара. За стеной прорвавшиеся аборигены устроили натуральную свалку, ловко орудуя копьями и дубинами. Наши бойцы пустили в ход приклады и ножи. Над полем повис многоголосый рев сцепившихся в смертном бою людей. А потом я осознал себя стремительно соскальзывающим по лесенке, крыша кунга больно ударила в ноги, и я спрыгнул на землю, в самую гущу схватки.

Приземлился хорошо, с перекатом, в движении успев выхватить нож, и на выходе в стойку вонзил его под ребра занесшему копье для удара аборигену. Резким рывком освободив клинок, я пинком отправил труп в сторону ближайшего врага, нырком ушел от замаха еще одного кочевника, выпрямляясь, полоснул по горлу зазевавшегося громилу с тяжелой дубиной, обратным движением резанул по плечу первого и от души вбил ему классический маваси-гери в голову. Кочевник рухнул, неудобно вывернув ногу. Отчетливо хрустнула кость, но он даже не почувствовал этого — мой удар выбил из него дух.

И тут вдруг как-то разом схватка затихла.

Сделав несколько глубоких вдохов, я обвел взглядом нашу позицию. Взору моему открылась страшная картина — все пространство небольшого пятачка между двумя угловыми «шишигами» было забито трупами, кочевников и наших вперемешку. Аборигенов существенно больше, но от этого картина не становилась менее удручающей. Я насчитал восемь трупов «фортификаторов», застывших в причудливых позах — кто был проткнут копьем, у кого разбита голова, а у одного бойца и вовсе вырвано горло. Ч-черт!.. Совсем хреново!