Книга Случайная вакансия - Джоан Кэтлин Ролинг

Она снова покосилась на Пупса. Ей даже в голову не приходило, что у них что-нибудь может замутиться; он сам это начал, когда выделил её из всех на дискотеке в актовом зале. Пупса знали все; некоторые его шуточки передавались из уст в уста, как телевизионные остроты. (Кристал делала вид, что у них дома есть телевизор. Она смотрела разные передачи у подружек и у бабушки, так что ей не составляло труда напускать на себя умный вид. «Ага, отстой полный»; «Знаю-знаю, чуть не уписалась», — вставляла она, когда другие начинали обсуждать какие-нибудь программы.)

Пупс представлял себя на месте парня, которого полоснули разбитой бутылкой: как зазубренный осколок вспарывает нежные ткани лица, как рассекает нервы, как воздух жалит открытую рану, из которой хлещет кровь. Кожа вокруг рта вдруг сделалась сверхчувствительной, как будто на ней образовался шрам.

— Дейн по-прежнему финку с собой носит? — спросил он.

— А ты откуда знаешь, что у него финка есть? — насторожилась Кристал.

— Он ею Кевину Куперу угрожал.

— А, да, — вспомнила Кристал. — Купер — такой блевотный порошок, скажи?

— Это уж точно.

— Дейн только из-за братьев Риордон перо с собой таскает, — уточнила Кристал.

Пупса подкупало, что она говорит об этом таким будничным тоном и считает нож предметом первой необходимости, потому как у них в округе постоянно происходят жестокие разборки. Вот где реальная жизнь, без прикрас; вот где всё самое важное… А у него дома, перед тем как зашёл Арф, Кабби требовал, чтобы Тесса ему посоветовала, на какой бумаге лучше печатать листовки: на белой или на жёлтой…

— Может, сюда? — через некоторое время предложил Пупс.

Справа от них тянулась длинная каменная стена; за открытой калиткой виднелись камни и зелень.

— Давай, — согласилась Кристал.

Однажды ей уже довелось побывать на кладбище: они с Никки и Лианной сели на какую-то могильную плиту и, немного смущаясь, распили пару банок, но к ним привязалась какая-то тётка и стала обзываться. Уходя, Лианна запустила в неё пустой банкой.

Место слишком открытое, травянистое, плоское, думал Пупс, когда вёл Кристал по широкой бетонной дорожке среди могил; за надгробиями особенно не укроешься. Потом вдали, у той же стены, показались заросли барбариса. Он двинулся напрямик, и Кристал, засунув руки в карманы, последовала за ним; сзади оставались посыпанные гравием прямоугольные участки с растрескавшимися от времени, стёртыми надгробиями. Кладбище было большое и ухоженное. Они дошли до свежих могил, на которых поблёскивал золотыми буквами полированный чёрный мрамор и пестрели цветы, принесённые родственниками.

Незабвенной Линдси Кайл.

15 сентября 1960 — 26 марта 2008.

Спи спокойно, мама.

— Да, здесь нормально будет, — решил Пупс, разглядывая тёмный зазор между колючим кустарником в жёлтых цветках и кладбищенской стеной.

Они забрались в сырой полумрак и сели прямо на землю, прислонившись к холодной стене. За частоколом кустов надгробия уходили вдаль; людей в поле зрения не было. Пупс лихо свернул самокрутку с анашой, надеясь, что Кристал это заметит и оценит.

Но она смотрела в небо сквозь полог тёмно-зелёной листвы и думала об Анне-Мари, которая (по словам тёти Черил) приходила навестить бабулю в четверг. Чёрт её дёрнул пойти в школу; нужно было съездить в больницу — тогда бы они, наверное, встретились. Кристал много раз фантазировала, как скажет при встрече с Анной-Мари: «Я твоя сестра». И Анна-Мари в её фантазиях несказанно радовалась, надолго не исчезала, а потом звала Кристал к себе жить. А дома у неё, как у бабули, всегда была чистота и красота, только, конечно, на современный лад. В последнее время к этим фантазиям добавился чудесный розовый младенец в колыбели с рюшечками.

— Держи. — Пупс протянул ей косяк.

Кристал затянулась и на несколько секунд задержала дым в лёгких; её лицо смягчилось: волшебный кайф не заставил себя ждать.

— А у тебя ни братьев, ни сестёр нету? — спросила она.

— Нет, — ответил Пупс, проверяя, не забыл ли положить в карман презерватив.

Кристал передала ему самокрутку; у неё приятно поплыло в голове. Пупс затянулся что было сил и стал выдувать колечки дыма.

— Отец с матерью мне не родные, — сказал он, помолчав.

Она вытаращилась во все глаза:

— Ты приёмный, что ли?

Когда чувства слегка притупились и ослабли, признания так и соскальзывали с языка; всё стало легко.

— Моя сестра тоже у неродных живёт. — Кристал восхитило такое совпадение; она с восторгом завела речь об Анне-Мари.

— Возможно, моя настоящая семья вроде твоей, — предположил Пупс.

Но Кристал не хотела слушать, она хотела говорить.

— У меня старшая сестра есть и старший брат, Лайам зовут, но их у матери забрали, когда меня ещё на свете не было.

— Почему? — спросил Пупс.

У него вдруг обострилось внимание.

— Мать тогда с Ричи Адамсом жила. — Сделав глубокую затяжку, Кристал выпустила тонкую струйку дыма. — Псих был ещё тот. Щас пожизненное мотает. За убийство. Он и мать избивал, и детей, их Джон и Сью к себе взяли, а потом и усыновили, как положено.

Следующая затяжка позволила ей задержаться в том времени — кровавом, тёмном и злобном, — когда она ещё не родилась. Про Ричи Адамса она слышала немало, главным образом от тёти Черил. Он гасил сигареты о ручонки годовалой Анны-Мари и бил её ногой под рёбра. Терри он разбил лицо; левая скула у неё так и осталась впалой. При нём Терри окончательно подсела на героин. Тётя Черил спокойно отнеслась к решению органов опеки изъять из семьи двух истерзанных, запущенных детей.

— Чему быть, того не миновать, — говорила Черил.

Бездетные супруги Джон и Сью приходились им дальними родственниками. Кристал толком не разобралась, какую ветвь фамильного древа составляла эта чета и как провернула усыновление, которое в рассказах Терри выглядело скорее похищением. Терри, до последнего остававшаяся рядом с Ричи Адамсом, никогда не искала встреч ни с Анной-Мари, ни с Лайамом; Кристал не могла этого понять; и вообще вся эта история представлялась застарелой раной, из которой сочилась ненависть, смешанная с непростительными словами и угрозами, запретительными судебными приказами и бесчисленными наездами органов опеки.

— Кто же тогда твой папа? — спросил Пупс.

— Хахаль, — ответила Кристал, мучительно вспоминая его настоящее имя. — Барри, — пробормотала она без особой уверенности. — Барри Коутс. Но у меня фамилия по маме, Уидон.

Сквозь сладковатый тяжёлый дым к ней пришло видение молодого парня, умершего от передоза в ванне у Терри. Отдав косяк Пупсу, она приникла головой к каменной стене и уставилась в серебристое небо, испещрённое тёмными листьями.