Книга Курс лекций по звукорежиссуре в кино - Екатерина Джоновна Попова Эванс

кадров в которых актёры, синхронно с произносимыми словами, шевелят губами, снятые то в фас, то в затылок пресловутой «восьмеркой». Но не что смотреть: можно закрыть глаза и, как в радио, всё услышать – акт кино не состоялся.

За изобретением звука и возможностью его воспроизведения одновременно с проекцией изображения на экран, к сожалению, последовал необратимый процесс: кино свернуло с пути изысканного искусства, окончательно стало массовым, популярным – для толпы. Строгое братство художников распалось, за ненадобностью ушло в тень: Китон, Уэллс, Барнет, Довженко… Немногочисленность художников, вопреки всему, продолжающих сегодня хранить верность нашему ремеслу подтверждает это положение.

А тем временем коммерсанты воспитали себе зрителя, приучили его к шаблонам и клише телесериалов, к мифам и сказкам, испечённым на «фабриках снов». Естественно, для производителей такого рода валовой продукции уже не могло быть и речи, чтобы создатели фильмов тратили время и деньги на скрупулёзную работу со звуком. Так мы попали в унизительную зависимость от рынка; от императива торговцев, принявших за аксиому, что кино – это товар.

Каких же трудов стоило автору книги «Звукорежиссура в кино» просмотреть, отсеять от океана шелухи и отобрать замечательные, почти забытые уже, произведения нашего и мирового кинематографа, отыскать в каждом из них поучительные цитаты (более 250-ти), чтобы предоставить студентам возможность ознакомиться с редкими примерами использования в кино правил противосложения – одновременного сочетания двух и более изобразительных и звучащих тем (т. е. наложения на изображение несинхронных с ним закадровых звучаний).

Вторая беда и неотвязный кошмар в кинематографе – это беспардонная эксплуатация музыки.

Адаптировав новеллу полковника Д. Конрада, Френсис Коппола в муках породил нашумевший фильм под библейским названием «Apocalypse now»: в строгом порядке летят вертолёты – грозно летят, выглядит всё вполне устрашающе… но режиссёру этого мало, ему нужна ещё и музыка. Композитор советует: вклеим Вагнера – что-то у него было, то ли про Нибелунгов, то ли про валькирий, Гитлеру, кажется, нравилось. И вклеили: летят вертолёты над Вьетнамом под громкие рефрены «Полёта валькирий». Американский, да и вообще любой кинозритель, думает: впечатляюще, здорово снял Коппола! Можно представить себе, как бедный Вагнер не спал ночей, мечтал – когда же Коппола использует моё произведение, ведь специально для него писал…

Нетактично, пожалуй, и смешно – но это же «массовый» зритель, простится Копполе грешок. Автор, Рихард Вагнер, тем более, давно как помер – с авторскими правами порядок, платить не надо.

Случай не исключительный: Чайковский писал для Пырьева, Моцарт – для Формана, Верди – для Серджо Леоне, Бах – для Зануси и Хофмана и т. д., и т. п. На заре синематографа было честнее – под экраном сидел тапёр и бренчал на пианино, что ему вздумается: погоня – жигу или галоп, любовь – «Песню без слов» Мендельсона или какое-нибудь adagio собственного сочинения, импровизировал. Так и повелось: играли на фисгармонии, иногда бывал квинтет, а для «Броненосца» была написана и исполнялась партитура для большого оркестра. Болезнь оказалась неизлечимой: кино не может жить без музыки. И это несмотря на то, что к его услугам изощренные способы фиксации тончайших нюансов и оттенков беспрестанно звучащего вокруг нас мира. В наши дни почти без исключения во всех картинах для широкой аудитории, особенно в сериалах для телевидения, изготовленных по рецептам голливудских киностудий, звучит оркестр. Звучит он не смолкая от начала фильма и до конечных титров без перерыва: два часа – три тысячи метров невыразительной, банальной музыки! И зритель привык. Не то, чтобы терпит, просто привык, и без музыки для него фильм не фильм. Как правило, это мешает восприятию происходящего на экране, но воспитанный на привычных стандартах зритель знает заранее, чем всё кончится; пришел он сюда смотреть одно и то же, и уверен – неожиданностей не будет. Такой массовый недуг – сидят, слушают, смотрят, прикрыв глаза, погружены в нирвану… Бисер и жемчуг им сыпать нельзя – это владелец зала знает твердо – встанут и уйдут.

Есть у киномузыки ещё одно, пожалуй, главное назначение – «творческое», в этом случае музыка служит костылями хромающей беспомощной режиссуре, придаёт смысл дурной игре актеров, пустому их взгляду, и поясняет: «он грустит»; «он потрясён»… Творят её (на любой вкус и для любого клиента) не музыканты даже, а дошлые компиляторы. Иногда, если проиграть такую музыку с конца на начало, может получиться изуродованная 8-я «Неоконченная» симфония Шуберта или 1-й квартет Россини.

В заключение, для будущих читателей книги «Звукорежиссура в кино» предам гласности вычитанный мной в этой рукописи скрытый пафос его автора и его озабоченность будущим нашего с вами ремесла. Речь идёт о чести и достоинстве в нашей профессии. И ещё предупреждение молодым людям, нашим студентам, которые, как мы надеемся, решили посвятить себя искусству кино, а не прохиндейству в этой, чреватой опасностями области человеческой деятельности. При внимательном чтении, вы найдёте в этом труде предупреждение о том, какие соблазны вас подстерегают, какие капканы и ловушки расставлены повсюду на вашем пути, при выполнении избранной вами благородной миссии.

Отар Иоселиани 9 мая 2016 г.