Книга Парижские ночи Офелии [= Офелия учится плавать ] - Сюзан Кубелка

– Идите сюда, – зовет он, – здесь и для вас найдется место. И снимите свой костюм, официальная часть закончена.

– Нет, спасибо, – ошарашенно отвечаю я. – Хочу попробовать это уютное кресло.

– Кровать уютнее, идите сюда!

– Но я не хочу. – Что он меня, за идиотку принимает?

– Почему?

– Потому что хочу спокойно посмотреть передачу.

– Я тоже. Но для этого вам не надо сидеть так далеко.

Так продолжается какое-то время. Потом мне становится ясно, что передача не интересует его ни в малейшей степени, что он отнюдь не собирается рассказывать, как создавал свое издательство, а просто хочет мимолетной интрижки, прежде чем отправиться к жене и к ужину, который она устраивает для него и его десяти авторов!

Только до меня это доходит, я вышвыриваю его вон. Вежливо, все-таки мы, канадцы, приветливый народ, но твердо. Саймон вздыхает, надевает свои туфли и моментально исчезает, за что ему большое спасибо. Вероятно, он привык к отказам и не портит себе из-за этого вечер.

– По крайней мере поцелуйте меня, – бормочет он на прощание и пытается ухватить меня за коленку. – Мы бы поладили друг с другом. Я люблю женщин. Может, в следующий раз?

– В следующий раз обязательно. Я позвоню вам, когда снова приеду в Лондон. – И с этой ложью, которая стара как мир, я с облегчением закрываю за ним дверь. Наконец-то одна! Теперь я устроюсь поудобнее.

Скидываю туфли, распускаю волосы по плечам. Потом аккуратно снимаю свой чудный костюм «от кутюр» и вешаю снаружи на дверку шкафа, чтобы в любой момент я могла полюбоваться им.

Потом через обслуживание номеров заказываю себе восхитительный салат из кукурузы, артишоков и авокадо под соусом из рокфора. К нему нежные булочки и свежевыжатый апельсиновый сок. Сегодня я позволю себе еще и десерт: шоколадный мусс с каштановым кремом и взбитыми сливками. От него, правда, не худеют, но сегодня я ем то, что мне нравится. Сегодня особый день, и я имею право побаловать себя.

Завернутая в большую белую махровую простыню, я открываю официанту, который вкатывает ко мне накрытый белой салфеткой столик.

– Все в порядке? – вежливо спрашивает он, тактично отводя глаза, чтобы не смущать меня.

– Чудесно! – Я быстро сую ему щедрые чаевые. Пусть развлечется вечером.

– Спасибо, мадам! – Он уходит радостный, а я тут же приступаю к еде. Салат потрясающий, булочки еще теплые.

Держа в руке стаканчик с шоколадным муссом, я устраиваюсь поудобнее на кровати и с удовольствием смотрю на себя по телевизору. Ловлю каждое слово в передаче.

Вне всякого сомнения, сегодня я обеспечила Нелли и Новой романтике пару тысяч новых приверженцев.

Неужели это действительно я? Эта элегантная, худая, уверенная в себе молодая женщина? Я выгляжу, как французская кинозвезда. Сама себя с трудом узнаю. Четыре месяца назад я весила семьдесят килограммов и еле втискивалась в зеленый шерстяной костюм для пожилой дамы, который страшно жал мне под мышками. Такой Нелли видела меня в последний раз. А сегодня? Сегодня на мне «от кутюр», и у меня такой вид, будто я родилась в этой изысканной одежде. Последний налет провинциальности тоже сошел с меня. Слава богу! Нелли может быть довольна, я была ее достойной представительницей.

Я выключаю и жду звонка от Уинстона. Он ведь тоже видел меня и знает, что я живу в «Дорчестере». Он не может не позвонить. К тому же сегодня мой день рождения! Ровно в семнадцать часов мне исполнилось сорок два года. И прихорашивалась я так – волосы узлом на затылке, Ив Сен-Лоран и отполированные ногти – не только ради выступления на телевидении, но и ради своего праздника.

Сегодня для меня начинается новый год. А вскоре и новая жизнь с новой профессией, новым офисом, новой квартирой и наверняка с новой любовью – тут я не боюсь.

Но пока я найду новую любовь, мне хватит и старых привязанностей: Тристрам, который звонит каждую неделю и опять хочет жениться на мне. Лесли Рабин, мой последний друг, который больше не сердится на меня и непременно хочет забрать меня из Парижа. Даже прислал мне любовное письмо. Да, в Канаде я пристроена. А в Нью-Йорке – Проспер Дэвис, неподражаемый. Может, полететь домой через Нью-Йорк? Заманчивый вариант.

Но сначала я хочу Уинстона Хоторна-Рида. В моей коллекции его недостает. Он последний камень в моей мужской пирамиде от безработного переселенца до министра, если выиграет выборы. Он тот влиятельный мужчина, о котором я мечтала, полный идей, образованный, высказывающий интересные суждения, может, у него широкий кругозор? (Глаза, во всяком случае, с золотистыми искорками!)

Почему он не звонит, черт бы его побрал? Скоро уже одиннадцать. Он оказал бы мне неоценимую услугу, а именно подтвердил, что я права, оставаясь не замужем. Что в отношении мужчин и брака я ничего не пропустила. Что во всем прекрасном огромном мире нет ни одного, кто был бы мне дороже моей карьеры. Нет! Даже министр!

Короткую связь, большего я не хочу. С тем большей охотой я полечу потом назад домой, с тем большим энтузиазмом ринусь в работу. Тогда я с абсолютной уверенностью буду знать, что жизнь, прожитая мной, была для меня единственно правильной. То есть я это и так знаю. Но Уинстон Хоторн-Рид был бы лучшим подтверждением.

Ровно в одиннадцать звонит телефон. Это, наверное, он. Взволнованно хватаю трубку. Но это Нелли из Калифорнии.

– Ты была неотразима, крошка! Поздравляю! Ты стала писаной красавицей. Тебя просто не узнать! Хорошо, что купила костюм. Ты была абсолютно убедительна. Я действительно горжусь тобой. У тебя сегодня, кажется, день рождения? Да? Желаю счастья, малышка. У меня сейчас переговоры, не могу долго говорить. Купи себе еще что-нибудь симпатичное у Ива. Может, вечернее платье? За мой счет! Замечательно!

Только кладу трубку, как телефон звонит вновь. Уверена, что это он! Нет! Опять нет. Это сестра Тристрама Имоджен.

– Офелия, дорогая! Я видела тебя по телевизору.

Я в восторге. Сколько ты пробудешь в Лондоне? Ты можешь завтра со мной пообедать? Отлично. В час. В «Харродз», наверху, в «Уэй Инн». Я ужасно рада. Ну ладно, спокойной ночи тебе, до завтра!

Имоджен! Вот верная душа. Последний раз мы виделись два года назад, в Канаде. Она адвокат, похожа на Тристрама как две капли воды. Красивая женщина. У нее большой дом в Хэмпстеде. Муж – судья. Двое очаровательных детей. Словом, буржуазное счастье. Можно было бы позавидовать. Но это не для меня. Чересчур много быта. Тихое счастье меня убивает. И почему только не звонит Уинстон?

До часу ночи я жду. Потом оставляю надежду. Может, позвонит завтра до обеда? Если нет, даю ему неделю отсрочки. Мой парижский телефон он знает, всегда может меня найти. Если, вопреки ожиданиям, он не подаст до среды голоса, я ему позвоню сама. Точно, так и сделаю. Это решение я отмечаю бокалом шампанского.

Сорок два! Мне сорок два года, и лучшая половина жизни у меня еще впереди. Теперь становится интересно жить. В интеллектуальном плане ты созрела, а телом свежа и молода, открыта новым идеям, готова к новым делам. Сорок – это молодость!