Книга Аномалия - Наталья Юнина

ничуть не развратное платье? Скотина!

От хорошего настроения – ни следа. Вызываю такси и, как назло, собираю все пробки по пути.

В отделение забегаю с пятнадцатиминутным опозданием. И, видимо, чтобы добить меня, кто-то там свыше сталкивает меня в коридоре с безвкусной.

– На дежурства ты тоже приходишь позже положенного?

– Извините, пробки. Я не опаздываю на дежурства.

– А в прошлый раз я разве плохо объяснила, что внешний вид должен быть подобающим? – ну вот как специально надо было появиться здесь Потапову и стать участником этого наезда?

– Я еще не успела надеть халат.

– Через пять минут в учебном кабинете. Будем принимать с Сергеем Александровичем у тебя зачет.

Капец. Эта стерва меня точно завалит. Благо, я получаю вполне себе легкого пациента с пневмонией. И, несмотря на постоянные придирки в том, что я не так пальпирую и аускультирую, практику я сдаю на четверку с минусом. И тут надо бы сказать, что неожиданно четверку мне выбивает гад, бросивший меня у подъезда.

– Думаю, это все же не тройбан, Анастасия Игоревна. Четверка с минусом.

Я была уверена, что бросить меня у подъезда было самым большим разочарованием на сегодня. Но когда я беру задачу и понимаю, что она начинается с анализа крови и это отнюдь не какая-нибудь анемия, я впадаю в самую настоящую панику. Бледнею, краснею и, кажется, покрываюсь потом. Зачем-то смотрю на Потапова, как на свое спасение. А ведь знает, что я ни черта не понимаю в этих долбаных лейкозах.

– Ответ мы услышим? – перевожу взгляд на стерву, нарушившую молчание.

Потапов забирает у меня задачу и вчитывается в ее содержание.

– Тромбоцитопения. Метапластическая анемия.

– Не с этого надо начинать, – тут же встревает безвкусная.

– Обрати внимание на последнюю строчку. А именно, клетки Боткина-Гумпрехта. Для чего они характерны? – так спокойно произносит Потапов, от чего меня колбасит еще больше.

А ведь я знаю это, но, черт возьми, нет ни одной мысли. Как такое может происходить со мной?

– Это хронический лимфолейкоз, стадия ремиссии, – противнейшим голосом произносит Анастасия, мать ее, Игоревна. – Ну что, берем еще одну задачу или сразу до конца августа набираемся уму разуму?

– Еще одну.

Так не бывает! Очередная задача и снова гематология! Прочитав дважды условие, до меня вдруг доходит. Потапов это сделал нарочно. Сукин сын! Не боясь реакции, тянусь за еще одной задачей и очередная гематология. Ну уж нет, позориться не буду, до конца августа, значит до конца.

– Набираюсь уму разуму до конца августа.

– Ну, так бы сразу и сказала. Зачет будешь снова сдавать нам двоим. Сергей Александрович, а вы уж поднатаскайте Ариэль Константиновну с вопросами гематологии.

– Поднатаскаю, – готова поклясться, что он испытывает самое что ни на есть наслаждение. – Ответ нет, – неожиданно произносит он, как только мы остаемся в кабинете вдвоем.

– Что?

– Ты спрашивала, буду ли я скучать по тебе как по студентке. Не буду. Мы еще три недели продолжим наше тесное сотрудничество. Так уж и быть, ночами будем не только трахаться, но и обучать тебя основам гематологии.

Тянусь к папке с задачами, но Потапов резко ее перехватывает.

– Ты специально выбрал все задачи по крови, чтобы я провалилась!

– Неужели я настолько плох?

– Я тебе этого никогда не прощу!

Глава 34

Глава 34

Ну давай еще расплачься при нем. Позорище. Хочется провалиться сквозь землю от обиды и непрошенных слез.

– Я тебя ненавижу.

– Женщины любят бросаться громкими словами, поддаваясь эмоциям. В особенности произносить излюбленное «никогда». Это глупо, Эля. Выпей кофе, успокойся и иди принимать новенького, – был бы рядом кипяток облила бы только так. – И не переживай, никто тебе не запорет твой будущий красный диплом. Даже такая как Настя, – до чего я докатилась, что даже не подумала ни о стипендии, ни о дипломе. – Более того, она не будет принимать у тебя его повторно, потому что через две недели она уходит в отпуск. А уж, если совсем спойлерить: за практику никто не ставит оценок. И уже сегодняшним днем она поставит тебе «зачтено». Но, конечно, тебе об этом не скажет и, по ее версии, ты будешь мучиться оставшееся время до пересдачи. А была бы скромнее и не бесила ее, она бы и не вздумала принимать у тебя сегодня зачет. Кстати, в качестве бонуса разрешаю тебе покрошить сегодня ночью чипсами на моей кровати.

– Ты меня унизил. Ни перед кем-то, а именно перед ней. Серьезно думаешь, что после этого между нами будет все по-прежнему, и я еще раз окажусь у тебя в квартире?!

– Если бы я хотел тебя унизить, я бы дал тебе в качестве пациента для демонстрации практических навыков мудака из пятой палаты, с которым ты успела поконфликтовать. И задавал бы при этом такие вопросы, на которые даже ты, имея неплохие знания, не ответила бы. Что касается задач. А разве ты знала ответы на них? Более того, моя дорогая, я сделал то, чего раньше никогда не делал. Я задал тебе настолько элементарный наводящий вопрос про клетки, что ты была обязана обратить на это внимание, покопаться в недрах своих знаний и вспомнить диагноз, зная эти самые клетки. Но ты не вспомнила. И да, я хотел оставить тебя при себе на практике еще на три недели, подсунув гематологию. Но я на самом деле не думал, что у тебя в реале настолько с ней плохо. Ты могла сдать зачет, назови ты просто диагноз, не зная тонкостей. Пусть подтасовка задач была с моей стороны не слишком красивым жестом, но, будем считать, это моей маленькой блажью, чтобы видеть тебя почаще. Да и посмотри на это по-другому. Теперь с лейкозами ты разберешься не к госэкзаменам, а в рекордные сроки.

– Хотел бы научить меня этому, уже тысячу раз сделал.

– Ну, извини, что поставил выше желание проводить с тобой свободное время в ином ключе, – да, точно. Свои желания потрахаться. Почему-то об этом я совершенно забыла. Несмотря на то, что я стала его желанием, я для него все равно пустое место.

– Ты сказал, что женщины подвержены эмоциям. А чему подвержен ты?

– Ты хочешь поговорить обо мне? Давай лучше вечером, когда ты остынешь. И лучше кое-чего не