Книга Аметисты Серафимы Суок - Алина Егорова

молчать.

– Вот этот? – предъявил ей Муровицын фото Жмерина.

– Да.

– Он нанес вам повреждения? Что-то у вас забрал? – в глазах следователя заиграл интерес.

– Нет. Не успел. Я убежала.

– Почему вы не обратились в полицию?

– С чем? Как говорят ваши коллеги, состав преступления отсутствует.

– Это как посмотреть, – туманно изрек Борис Александрович.

Установить личности участников драки, в которой погиб Жмерин, не удалось. Этого и не требовалось. Муровицын нагнал на Бобкову страху и принялся ждать, когда ему предложат мзду.

Ждать долго не пришлось. Уже через два дня ему позвонил Артём Бобков с просьбой встретиться.

Серафима

Серафима Суок никогда не была яркой красавицей. В ее внешности угадывалось что-то змеиное: остроносая, с ущельями глаз на узком, вытянутом лице. Но не красота очаровывала многочисленных поклонников. Сима никогда не унывала, в ней была необыкновенная легкость и беззаботность, энергия юности, дающие ощущение счастья. Всем хотелось счастья, а в тяжелые времена – особенно.

На долю Суок выпали три войны, революция, голод, эпидемия тифа, репрессии. Она не впала в отчаяние, вопреки всему жила смеясь, каждый день проживала как последний. Детей Серафима не родила. Это был ее осознанный выбор: как она растила бы их и для чего? Когда не знаешь, что будет завтра, когда вокруг столько смертей! Дочь старшей сестры умерла в младенчестве, сын погиб на фронте, сын другой сестры покончил с собой; муж Симы сгинул в лагерях, сама она едва избежала ареста.

Лёля Серафиму забавляла и напоминала ей о той наивной, восторженной девочке, какой была когда-то она сама. Юная Сима видела в людях только хорошее, жила с открытым сердцем, верила в любовь.

С тех пор как погиб Нарбут, он стал часто сниться Серафиме. Угрюмый, исхудавший, походивший на бродягу, Владимир держал в обрубленной руке кайло и хрипел:

– Верни аметист! Заклинаю! Найди его и верни!

«Аметист найдет чистая душа», – вспомнила Серафима странные слова циркачки.

Чистая душа! Серафима не стала посвящать Лёлю в историю аметистов, она оставила для нее бусы – знала, что рано или поздно девочка к ней зайдет. Каким образом найдет камень Лёля, Суок не имела представления. Все сложится само, не сомневалась Серафима. К проблемам Сима относилась с удивительной легкостью, предоставив им возможность решаться без ее участия. И они решались!

Нарбут Симе больше не снился. Серафима Суок вышла замуж за Шкловского и прожила с ним долгую, счастливую жизнь. Шкловский, довольно своенравный и резкий со многими, относился к Симочке как к нежному цветку.

Лидия Багрицкая провела в лагерях девятнадцать лет, растеряв в них остатки здоровья и красоты. Олеша окончательно спился и скончался в шестьдесят один год. Его жена Ольга Суок до конца его дней оставалась мужу верным другом, а Серафиму писатель считал своей музой и за всю жизнь не сказал о ней ни одного дурного слова.

Это о Симе Олеша написал в «Зависти»: «Вы прошумели мимо меня, как ветка, полная цветов и листьев».

Не будь в жизни Юрия Олеши трагической любви, возможно, он не создал бы своих произведений. Несмотря ни на что, Олеша считал Серафиму Суок самым прекрасным, что произошло в его жизни.

Валентин Катаев, в прошлом белогвардейский офицер, получил Сталинскую премию, на посту главного редактора журнала «Юность» он открывал дорогу в литературную жизнь молодым талантам. Со Шкловским они тихо друг друга ненавидели, что выражалось во взаимных колкостях на встречах в литературных кругах, а также отражалось в произведениях обоих – каждый наделял чертами неприятеля своих отрицательных персонажей.

Пророчества циркачки сбылись: Сима жила лучше многих. Роскошная московская квартира, дача, поездки к морю, хорошие вещи… Благодаря супругу – литературоведу, критику, сценаристу, киноведу, лауреату государственной премии – ей было доступно то, о чем большинство советских граждан не могло и мечтать.

Эпилог

Полгода спустя

Артём с Катей вернулись с Мальдивских островов. Катя похудела, а загар зрительно делал фигуру еще тоньше. Глаза сияли, с лица стерлось выражение настороженности, надолго обосновавшееся там из-за недавних событий. В этот раз они не стали брать с собой сыновей и впервые за долгие годы почувствовали себя влюбленной парой. Артём нежно ухаживал за женой, устраивал ей романтические сюрпризы и был страстен, как в юности.

Вопреки календарю, начало апреля в Петербурге радовало теплом. Весна манила на обласканную солнцем улицу, будоражила кровь, обещала счастье.

Катя нежилась под одеялом, когда Артём пришел с кухни, поцеловал и пригласил к столу.

– Я хотел приготовить круасаны, но вышли блинчики.

– Обожаю блинчики! – улыбнулась Катя.

– Люблю смотреть, как ты ешь, – признался Артём, любуясь, как жена отщипывает от блина кусочки и макает их в сметану. – А еще вот. – Он положил перед ней билеты в театр.

– На «Баядерку»! В Мариинский! – обрадовалась Катя. – Ты чудо!

Как же она давно не была в театре! В ее голове пронеслись мысли: что надеть?

– Сейчас позавтракаем и пойдем выбирать тебе платье, – угадал ее мысли Бобков.

Их планы нарушил телефонный звонок.

– Следователь Барышников, – представились на том конце.

Сердце Кати упало. Ничего не закончилось. То, что следователь был другим, ничего не значило. Муровицын мог уйти в отпуск, уволиться, перевестись с другое место.

– В чем дело? – проронила Катя взволнованно.

– Нужно с вами поговорить. Завтра в четырнадцать сможете подойти?

Возникла пауза. Катя бешено соображала: сказаться больной, бежать!

Артём взял ее за руку:

– Я тебя не оставлю. Что бы ни случилось.

– Это не займет много времени. Могу вызвать повесткой, – добавил Барышников.

– Я приеду, – вымолвила Катя.

Все рухнуло в один момент. С похоронным лицом Быстрова вошла в назначенный кабинет.

– Присаживайтесь, – равнодушно произнес следователь.

Накануне Артём проконсультировался с адвокатом. Адвокат порекомендовал не паниковать и сначала узнать, в чем дело. Легко сказать: не паниковать!

– Вы знакомы с Перетыкиной Адой Ивановной?

– А кто это? – натурально удивилась Катя, смутно догадываясь, о ком речь.

– Полгода назад она активно вела с вами переписку, присылала фотографии и даже угрожала.

– Ну не я же ей! – едва не рассмеялась вслух Бобкова.

Перетыкина! Какая говорящая фамилия! Или следователь прикалывается?

– Не вы, – согласился Барышников.

– Так в чем же дело?

– Неделю назад обнаружен труп Ады Перетыкиной.

Катерина все-таки расхохоталась: громко, раскованно, как смеется Рыдалова. Ее выкрашенная в синий цвет прядь падала на лицо, прикрывая взгляд демонических глаз. Отсмеявшись, Катя выдала:

– Неделю назад мы с мужем отдыхали на Мальдивах. Где ее обнаружили, надеюсь, не в Мале?

– В пригороде, в выгребной яме на заброшенной даче.

– Я к этому непричастна.

– Может, вы что-нибудь знаете? В дачный сортир Перетыкина