Книга Денежные короли. Эпическая история еврейских иммигрантов, преобразовавших Уолл-стрит и сформировавших современную Америку - Daniel Schulman

1894 году Сэм привел в фирму своего младшего брата Гарри, и в течение следующего десятилетия, когда каждый из трех его сыновей окончил Гарвард, они тоже стали работать в Goldman Sachs. Это усугубило недовольство Генри Голдмана по отношению к своему шурину, который пополнял фирму своего отца Саксами. Генри также раздражало, что, поскольку Сэм вступил в партнерство раньше и занимал руководящую должность, его состояние превосходило его собственное. Финансовое неравенство стало очевидным для Голдмана, когда его шурин заказал роскошный дом, который он назвал Эленкорт (в честь своей дочери Эллы), в городке Лонг-Бранч на побережье Нью-Джерси, рядом с летними домами друзей с Уолл-стрит, таких как Шиффы. (Уолтер сравнивал этот дом с "Версалем в очень маленьком масштабе").

По словам внучки Генриха, "он считал несправедливым дисбаланс власти и денег между двумя ветвями семьи".

 

-

Кровь и деньги всегда были непостоянной смесью. Для еврейских бизнесменов, испытывавших определенную долю предрассудков, создание деловых сетей на основе семейных отношений имело смысл, особенно при проведении рискованных трансатлантических сделок. Кому можно доверять больше, чем родственникам? Для Kuhn Loeb и M.M. Warburg межродственные браки способствовали укреплению обеих фирм. Но смешение семьи и финансов также имело тенденцию увеличивать споры, разжигать соперничество и создавать осложнения, совершенно не связанные с и без того сложным ведением бизнеса на огромных расстояниях с помощью писем и коротких (часто закодированных) телеграфных сообщений. Это создавало почву для споров о приеме новых партнеров и о преемственности, а также вносило сентиментальность и эмоции в деловые решения, от которых лучше отказаться.

Когда в делах участвовала семья, бизнес никогда не был просто бизнесом.

Брачные узы привели Селигманов в партнерство с динамичными братьями Хеллманами, уроженцами Мюнхена: Макс, управлявший новоорлеанским, а затем и парижским филиалами компании, был шурином Джесси; его младший брат Теодор, возглавивший новоорлеанскую фирму, женился на дочери Джозефа Селигмана Фрэнсис. Однако брак также заставил Джозефа и его братьев вступить в деловые отношения с мужем их сестры Бабетты, Максом Штетгеймером, и его братом Джейкобом, которых Селигманы рассматривали как помеху в своей деятельности. Штетгеймеры, которые цеплялись за импортный бизнес, в то время как Селигманы перешли в банковский, были постоянным источником раздражения для Джозефа, который отчаянно хотел выкинуть Макса из партнерства, но боялся оттолкнуть от себя сестру. (Безвременная смерть Макса в 1873 году в возрасте пятидесяти пяти лет решила эту проблему, не обостряя семейных противоречий). О брате Макса Джозеф однажды пожаловался, что их семья "лишилась многих тысяч долларов, и все из-за нашей глупости, что мы так долго держали Джейкоба Штетгеймера в качестве партнера".

Леманы были в некотором роде уникальны среди своих друзей в немецко-еврейском банковском мире Нью-Йорка, поскольку Lehman Brothers (в отличие от их новоорлеанской фирмы) не принимала в партнеры родственников. На протяжении десятилетий все партнеры были Леманами, и эта традиция была несколько резко нарушена в 1924 году, когда в фирму пришел Джон Хэнкок, бывший морской офицер, который не был ни Леманом, ни евреем. Майер и Эмануэль предприняли шаги для того, чтобы их семьи и деловое партнерство оставались тесно связанными в следующем поколении, организовав брак между своими старшими детьми, Зигмундом и Гарриет. (В качестве свадебного подарка Майер подарил своему сыну 30 000 долларов, а Эмануэль - своей дочери 50 000 долларов - современный эквивалент передачи детям около 2 миллионов долларов).

Но эта мера не помешала семейной драме разразиться из-за бизнеса. Одним из зятьев Майера был Исайас Хеллман, который перешел из сферы торговли сухими товарами в банковское дело и стал одним из самых богатых финансистов Калифорнии. Хеллман и Леманы часто вели совместные дела, перемещая инвестиционный капитал между Нью-Йорком и Лос-Анджелесом, пограничным городом, который Исайас помог превратить в американскую метрополию.

Исайас и Майер были также лично близки. Когда Хеллман женился на сестре Бабетты Эстер в Нью-Йорке, Леманы устроили свадебную вечеринку в своем доме, а когда Исайас сколотил свое состояние в Калифорнии, он часто обращался к Майеру как к доверенному лицу. И все же потребовалась всего одна сделка, чтобы вбить между ними глубокий клин.

Коммерческие банки, такие как Невадский национальный банк Хеллман, который он позже объединил с Wells Fargo, работали через сеть банков-корреспондентов, позволяя своим клиентам выставлять тратты и снимать деньги в разных городах США, а также за рубежом. В Нью-Йорке Хеллман держал на депозите в Lehman Brothers крупную сумму, чтобы покрывать операции своих клиентов. Lehman Brothers выплачивали скромные проценты по средствам Хеллмана - около 3 процентов. Он мог бы получить более выгодные ставки в другом месте, но семья есть семья.

В 1891 году, когда денежный рынок в Калифорнии стал напряженным, остаток наличности в банке Невады упал слишком низко, чтобы Хеллман мог чувствовать себя комфортно. В панике он отправил телеграмму Lehman Brothers с просьбой снять наличные деньги, чтобы пополнить резервы. Леманы прочитали его телеграмму в недоумении. Они тоже испытывали дефицит наличности, и внезапная просьба Хеллмана пришла как нельзя кстати.

Прослушка Хеллмана привела к бурному обмену сообщениями между Майером и Исайей, пока свояки не перестали разговаривать. В порыве гнева Леманы продали свои акции в банке Хеллмана. Тем временем Исайас приказал своей жене держаться подальше от сестры и зятя.

"По правде говоря, Леманы уже много лет подряд оказывают мне всяческие услуги", - писал Исайя Бенджамину Ньюгассу, брату Бабетты и Эстер.

Они завладели сотнями тысяч моих денег, не имея даже векселя или акцепта и не имея залога, они позволяли мне брать проценты, какие считали нужными (никогда не слишком большие).... Я никогда не получал из их рук услуг, они всегда находили отговорку, когда я даже намекал, что мне что-то нужно, но я, напротив, никогда не уставал быть им полезным.

Холодок в их отношениях длился два года, оттепель наступила только после того, как Майер и Бабетта прислали известие о помолвке своей дочери Клары. Исайас ответил примирительной нотой, написав, что "это счастливое событие прокладывает путь к примирению и добрым чувствам между нами".

 

-

В офисе отношения между Генри Голдманом и Сэмом Саксом были напряженными. По стилю и темпераменту партнеры конфликтовали, не обращая внимания на личный багаж, накопившийся между ними. Генри был творческим, энергичным и откровенным человеком, часто выходящим из себя, с здоровым аппетитом к риску и боевым характером. Он стал экспертом в торговле железнодорожными ценными бумагами и мечтал превратить консервативный бизнес своего отца в эмиссионный дом - фирму, занимающуюся размещением акций и облигаций. Летом Генри работал с закатанными рукавами рубашки, над его головой клубился дым