Книга Смерть по расчету - Алексей Макеев

процентов, все остальное – н-н-наше.

Сначала мы на книгах п-п-попробовали: Марат на шухере стоял, я книжку ныкнул подряхлее. На случай кипиша в кармане куртки схоронили, если бы бабки хай подняли, чтобы обратно подкинуть. Но все прошло без шума, нам Толян за эту книжонку пятьсот баксов выдал. Не знаю, за сколько он сдал, мне светить свое рыло у барыг не хотелось, да и не разбираюсь я в этом старье.

Потихоньку выносили раз в месяц книгу, икону, статуэтку, что в карман помещалось, Т-т-толяну отдавали, а он нам зелень в расчет.

– Монеты Толяну отдали?

– Д-д-да какие монеты ты тряс-с-сешь?! Не было монет!

– Альбом кожаный, размером как кирпич примерно. Внутри старинные монеты.

– Не брал такой, – покрутил головой воришка. – Тяжелый предмет, в карман не влезет. Да я и не видел даже этого альбома, мы брали то, что на виду. А в ячейки не залезть, там металл и замок сложный, за минуту не вскрыть, как шкаф или витрину.

Еще полчаса Крячко пытался расколоть вора, вынудить его признаться в краже монет. Но тот упорствовал, что брали они в основном книги или иконы, так как вынести такие предметы проще всего, а деньги за них скупщики старины платят хорошие.

Станислав созвонился с начальником, и по обоюдному согласию было решено, что надо везти всю троицу в отдел, а там уже допрашивать, пока не признаются, как похитили и куда дели коллекцию монет.

Бригада экспертов из мастерской теперь перешла в помещение, где шел ремонт. Изъяла вещи рабочих из музейного зала для проведения экспертиз; оперативники, которые поехали опрашивать скупщиков раритета и нумизматов, вдогонку получили фото рабочих и прораба для опознания; Крячко отправился с задержанными в отдел, чтобы получить от них признание; директор Костяков и его сотрудницы временно заделывали окно целлофаном, пока не подъедут мастера-стекольщики, ибо оставлять музей без стекол категорически нельзя – ценные экспонаты.

Глава 3

Полковник Гуров тем временем разыскал в диспансере лечащего врача пациента Завьялова. Невысокая женщина средних лет с короткими курчавыми волосами листала медицинскую карту.

– Да, он и раньше проходил у нас лечение. Обращался сам, – она отложила карту в сторону. – У нас такое регулярно бывает. Пациенты срываются после периода ремиссии и обращаются в диспансер, чтобы выйти из запоя, не навредить себе или родственникам. Многие годами живут с этой болезнью, так что я уже знаю, как действовать.

– Во сколько он поступил?

– В 3.20 ночи. Я сегодня дежурила, расписала назначения и только прилегла, как прибежал охранник со входа, сказал, что буйный ломится в дверь и требует госпитализации. Я побеседовала с Завьяловым, оформила ему документы; он был с женой, та мне своего страдальца сдала и уехала.

– С чем Завьялов к вам обратился?

– Галлюцинации слуховые и визуальные. Рассказывал, что на работе у него пропал из-под носа ценный предмет. – Врач снова уткнулась в записи истории болезни. – Обнаружил пропажу альбома с монетами со стола в пустой комнате, также слышал постоянный стук в окно, в то время как в комнате находился один, за окном никого не было. В приступе паники покинул рабочее место, музей-библиотеку; далее на такси добрался домой, где галлюцинации прекратились; затем обратился в стационар за медицинской помощью.

– Можно побеседовать с ним? В каком он сейчас состоянии?

– Как ни странно, вполне адекватен и спокоен, – кивнула врач.

– Почему странно?

– Обычно при метаалкогольном психозе, в простонародье белая горячка, сознание спутанное, бред, галлюцинации, тахикардия, тремор и обезвоживание организма. У Завьялова во время прошлых обращений наблюдалась стандартная картина – потеря связи с реальностью и психомоторное возбуждение на фоне абстинентного синдрома в первые трое суток после прекращения употребления спиртных напитков. В этот раз из всех симптомов лишь его утверждение о галлюцинациях и наблюдается высокая тревожность, а в остальном пациент адекватен, у него хороший аппетит, ясное сознание. А самое удивительное, что алкоголь он не употреблял, никаких признаков при осмотре.

– Тогда почему он к вам обратился?

– Постоянный пациент, любую болячку связывает со своей пагубной страстью. Признаки психоза есть, а вот его причину предстоит найти. Думаю, через три дня выпишем Завьялова с направлением к участковому психиатру – возможно, на фоне многолетней алкогольной зависимости стало развиваться другое психическое заболевание. Результаты анализов у него хорошие. Особого повода для нахождения в диспансере у него нет. Идемте в комнату для посещений, там сможете с ним побеседовать. Минут 30–40 будет достаточно?

Когда санитар привел Олега, невысокого плотного человечка с редкими светлыми волосами, по-детски круглыми голубыми глазами, Лев первым делом протянул ему пакет с сухарями, что просила передать Лидия Завьялова.

Мужчина положил сухарик в рот и с удовольствием причмокнул:

– Домашние.

Глядя, с каким аппетитом Завьялов хрустит домашним гостинцем, Гуров мысленно согласился с врачом: этот пациент психоневрологического диспансера не похож на алкоголика, находящегося в стадии острого психоза.

– Олег Генрихович, – начал он осторожно разговор.

– Можно просто Олег, – Завьялов сунул в рот очередной сухарик и захрустел. – Спасибо, что привезли от Лидочки гостинец. У меня тут страшная тоска по дому.

– А как вы здесь оказались, расскажите.

Завьялов растерянно захлопал белесыми ресницами, губы задрожали от неприятного вопроса. Мужчина покрутил головой и настороженно спросил:

– У меня не будет проблем, если я вам расскажу? Я ведь болен, натворил это все из-за болезни.

– Олег, мне сейчас важно отыскать альбом с монетами князя Разумовского. Вы же знаете, какую он представляет ценность, и лично готовили коллекцию для выставки во Франции. Расскажите, что произошло.

– Мне так жаль, ужасно, что это произошло. Мне так стыдно перед директором и всеми сотрудниками музея, но я слабый человек. Порочный и слабый. – У Завьялова тряслись от наплыва тяжелых эмоций щеки, на глазах выступили слезы. – Простите, простите. Мне ужасно стыдно. Ведь я много лет лечусь, старюсь держать себя в руках. Это все гены. Мой дед пил и во время белой горячки насмерть зарубил случайного прохожего, свои дни он закончил в тюрьме, мой отец практически повторил его судьбу. Я всю жизнь надеялся на то, что мне повезет, старался жить по-другому, преодолеть свою зависимость. И вот результат, я тоже преступник и сумасшедший. Никого не убил, но стольких людей подвел. Это кошмарный поступок!

– Олег, успокойтесь и постарайтесь вспомнить, что именно произошло ночью в музее, – Гуров попытался ободрить разволновавшегося мужчину.

– Все было как обычно, я работал за своим столом.

– В котором часу это было?

– Около часа ночи, точно не помню. В 12 я выпил кофе и уселся за реставрацию серебряной декадрахмы, это интереснейший экземпляр, четыреста лет до нашей эры!