Книга Твое злое великолепие - Кара А. Хэвен

грубо толкая плечо Людвига своим.

— Мне плевать, что ты там понимаешь. Такая кроха, как ты, выросшая в роскоши и любви, не сможет осознать реальность за пределами воображаемой тобой сказки.

— Я уже побывала на краю смерти и прекрасно знаю, что говорю, — более спокойно ответила Розалина, прежде чем продолжить, — ты — просто обиженный жизнью мальчик, возомнивший себя вершителем судеб. Тебе завидно, что я получила ту любовь, коей ты никогда не был удостоен и никогда не будешь, ибо жизнь в качестве короля будет сулить тебе одними лишь предательствами и одиночеством. Попомни мои слова.

— Дорогая сестрица, — прошептал Людвиг, слегка наклонившись к Розалине, — я только и жду, что какой-нибудь ублюдок решится что-то против меня сделать, иначе жизнь в этом дворце была бы совсем скучной.

Юный король не шутил. Он хотел острых ощущений от занимаемой им должности, как раз из-за своего высокомерия, связанного с его гениальностью. Если бы все осталось таким однообразным, он бы сильно расстроился, что могло бы привести к непредсказуемым последствиям.

— Хм, ты действительно самый отвратительный ублюдок.

— Весь в отца.

Розалина сжала зубы, дабы в гневе не ударить по смазливому лицу короля, за неуважение к ее любимому родителю. Внезапно, вбежал рыцарь с несколько вспотевшим лицом.

— Ваше Величество, прибыл герцог Шутте.

Людвиг кивнул, однако прежде чем он успел отдать приказ, вперёд вышла Розалина, подходя к рыцарю.

— Я сама дойду до герцога, меня провожать не надо.

— Как хочешь.

Девушка ушла, в то время как юноша, оставшись в полном одиночестве в усыпальнице не мог не взглянуть на Генриха, все также безмятежно лежащем в холодном гробу.

— Ты… и как такой влюбленный дурак мог возглавить страну? Так или иначе, я выполнил свое обещание. Ты умер быстро, а Розалина никогда не узнает о твоих мучениях из-за матери. Так что живи на острове Богов спокойно и переродись каким-нибудь мелким аристократом, чтобы тебе больше никогда не пришлось повторять своей судьбы.

Людвиг припомнил, как несколько дней назад пришел к своему отцу и представился организатором восстания, потребовав от Генриха завещания на его имя. Юноша даже использовал имя Клаудии, чтобы немного надавить на короля и в итоге тот быстро уступил, выполнив просьбу сына. Вспоминая об этом сейчас, Людвиг почувствовал жалость к Генриху, однако это чувство не продлилось долго, сменившись привычной скукой и ленью.

Глава 48

На следующее утро Лилит, в полудрёме, встала с постели и оглядела простую немного пыльную комнату. Ранние солнечные лучи лёгкими прикосновениями, словно пёрышко, обводили черты ее лица, создавая вокруг нее некий священный ореол из света, завораживающий хрупкостью только что пробудившейся девушки.

Смотря на прекрасную утреннюю картину, Габриэль не мог не восхититься красотой Лилит в этот момент, которая своим дьявольским очарованием и невинной аурой, создаваемой солнцем, походила на неземную фею, прибывшую из другого мира.

— Ещё рано. Поспи немного, — сказал Габриэль, хватая руку девушки и прижимая ее к себе.

— Я вчера в церкви приняла водные процедуры. Днем мне вновь нужно будет все повторить, лучше давай быстрее со всем разберемся и вернёмся обратно, иначе… — Лилит не продолжила, однако по ее хмурому взгляду можно было понять, что в ином случае будет очень плохо и больно.

— Хорошо. Тогда давай собираться, — Габриэль несколько лениво поднялся с кровати, поднимая с покрывал свое измятое пальто, на котором прошлой ночью они так сладко спали.

— Мы не успеем, если пойдем пешком, так что давай возьмём лошадей.

— И где мы их тут найдем?

— В конюшне таверны, — Лилит хитро улыбнулась, предвещая неприятности.

— Хочешь украсть лошадей? Проказница. У меня недалеко живёт знакомый рыцарь, подожди, пока я поговорю с ним. Уверен, он не откажет в моей просьбе, — сказал Габриэль, выходя из комнаты, оставляя Лилит в одиночестве.

— Я же пошутила, дурак, — пробурчала девушка, смотря на карету, в которую садились разные люди, а рядом, была повозка с двумя достаточно крупными лошадьми благородной породы.

Она хотела использовать репутацию Габриэля в качестве паладина и свою в качестве святой Анфисы, чтобы позаимствовать на некоторое время этих лошадей, при этом щедро заплатив, но, в итоге все вышло по-другому и ей не оставалось ничего другого, кроме как ждать в закрытой комнате, отгораживающей ее от холодного воздуха и морозной стужи.

Через некоторое время Габриэль пришел обратно. Беря за руку Лилит, они вместе отправились на улицу, где их ждали две строптивые лошадки.

— А твой знакомый позволил тебе забрать довольно хороших кобыл, — восхищенно прокомментировала девушка, поглаживая короткую шёрстку животного.

— В одном столкновении с претегианами он чуть не погиб. Я помог ему выжить, но он остался инвалидом на всю жизнь и решил прожить свой остаток спокойно в мирном месте. Я иногда к нему захаживал, но после полугодового похода с последующей «охотой на ведьму», у меня совсем не было времени узнать о его самочувствии, к счастью, сейчас выдалась возможность, — с лёгкой ностальгией, Габриэль вспомнил былые времена, помогая Лилит забраться в седло.

— Тогда позже познакомь меня с ним. Я все равно хочу поблагодарить его за помощь, — редкая искренняя улыбка украсила спрятанное в глубине капюшона лицо девушки.

В такое смутное время, когда люди готовы ради себя подставлять своих близких, не жалея их чистосердечных чувств и совместных воспоминаний, и использовать простодушных людей, пытающихся сделать бренный мир лучше, подобные, казалось незначительные, действия способны растрогать сердце обычно осторожной алуры. Искренность должна возвращаться добротой, а злоба — карой.

— Попробую тебя с ним познакомить, однако он яростный противник всего, что связано с алурством, так что не советую его провоцировать своим появлением. Даже меня, своего спасителя, он заподозрил в предательстве Бога и чуть ли не силком заставил молится, чтобы проверить мою силу, к счастью, я смог избежать этого, но с тобой подобного чуда может не случится, — Габриэль оседлал другую лошадь и крепко схватил поводья, обернув их вокруг ладоней пару раз.

— Если его пригласят во дворец, сомневаюсь, что он посмеет меня хоть к чему-то принуждать, особенно на глазах Людвига, — усмехнулась Лилит, подавая сигнал, и лошадь тронулась, неспешно идя по забитой шумной улице.

— Он не посмеет, а вот твой брат что-нибудь да учудит, — Габриэль поспешно последовал за ней.

Морозный ветер приятным порывом обдувал тела двух людей, расслабляя их и очаровывая своей тихой песней, в которой слышалось лишь лёгкое завывание и шелест листьев, казалось, даже чрезвычайно громкие голоса людей были подавлены утренним потоком чистого воздуха, таящего в себе намек на приближающуюся бурю. Свежо и приятно. Не слишком холодно, но и не жарко,