Книга Гарри Оппенгеймер: бриллианты, золото и династия - Michael Cardo
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Бустред, сочетавший технические знания с предпринимательским талантом и инстинктами прирожденного трейдера, превратился в грозного промышленника. Впервые он попал в поле зрения Anglo как непримиримый управляющий директор Scaw Metals, авторитетного семейного предприятия, которое производило стальные детали и мелющие шары для горнодобывающей промышленности. В 1964 году, когда Anglo решала проблемы с запуском Highveld Steel, она приобрела Scaw Metals. Scaw начала производить стальные тележки для железных дорог и становилась крупным потребителем специализированной стали, которую собиралась выпускать Highveld. Кроме того, Бустред знал толк в сталелитейном бизнесе, и Оппенгеймер считал, что он сам по себе будет ценным активом. Было логично привлечь Скоу в ряды Anglo. ХФО был большим поклонником способностей Боустреда. Воспитанник частных школ, колледжа Святого Иоанна и колледжа Святого Эндрю, получивший диплом химика в Оксфорде, Бустред, несмотря на все свои отточенные достоинства, не был клоном Оппенгеймера. Ему не хватало определенной вежливости, отличительной черты шелковистых топ-менеджеров Anglo. Бустред не был бюрократическим шаблоном. Он мог быть язвительным и воинственным. Нетерпеливый человек, не слишком заботившийся о том, чтобы польстить чужому эго или успокоить его чувства, он часто бывал строг в манерах. Бустред приобрел репутацию бескомпромиссного специалиста. Если бы он не был лучшим промышленником в Южной Африке, мы бы не смогли с ним мириться", - шутил Оппенгеймер в своих мемуарах.⁹⁴ Без Бустреда, утверждал HFO, у Anglo не хватило бы уверенности для столь глубокого проникновения в промышленность.
Политика бизнеса
Хотя Оппенгеймеру было ясно, что его председательство в Anglo American и De Beers сделает невозможным его переизбрание на выборах 1958 года, он не собирался немедленно уходить из парламента. Колин Эглин считал, что было бы слишком многого требовать от Оппенгеймера, чтобы продолжать играть "свою жизненно важную роль в [Объединенной] партии".⁹⁵ В течение нескольких дней после смерти Эрнеста Оппенгеймера пресса гадала, уйдет ли Гарри со своего места в парламенте. Журналисты размышляли о возможных последствиях того, что Г. Ф. О. попытается совместить свои обязанности парламентария с управлением компаниями Anglo и De Beers. Неудивительно, что африканерская националистическая пресса лидировала с мрачными прогнозами о том, что может произойти, если воплощение die geldmag задержится в Палате собрания. Наиболее полно - и интересно - эта тема была раскрыта обозревателем газеты Die Burger Дови в статье под заголовком "Kleinbaas word grootbaas" ("Маленький босс становится большим боссом")⁹⁶ В то время Дови был редактором Die Burger Питом Силлие. Силье утверждал, что ему нравится Гарри Оппенгеймер; по его словам, трудно было не любить его, поскольку Оппенгеймер был приятным собеседником, вдумчивым и чувствительным. Но он не был создан для безжалостной политики, и ему не следовало пытаться одной ногой стоять в парламенте, а другой заниматься бизнесом. Какие бы политические заявления Оппенгеймер ни делал, его роль бизнес-лидера подрывала, а не усиливала. По мнению Доуи, было бы совершенно неправильно, если бы Оппенгеймер продолжал работать в парламенте. Он был наследником империи стоимостью 267 миллионов фунтов стерлингов, и ему следовало бы сосредоточить свои силы на коммерции. Тем не менее, Гарри не хватало "элементарной личности" Эрнеста - эстетическая, идеалистическая жилка была более выражена в сыне - и "Доуи" не мог представить нового председателя как смелого предпринимателя, создающего и поддерживающего предприятия. Как аналитическая статья, колонка была одновременно проницательной и неточной. Повлияло ли это на решение Оппенгеймера отказаться от политической карьеры - вопрос, над которым журналисты Die Burger размышляли долгие годы.
Объявление было сделано днем 2 декабря 1957 года. Смерть отца наложила на меня тяжелые деловые обязанности, которые невозможно выполнить должным образом, если я буду продолжать активно участвовать в политических спорах", - объяснил Оппенгеймер.⁹⁷ HFO надеялся выступить с прощальной речью в парламенте, но почти сразу же на него посыпались проблемы на Коппербелте, где цена на медь снижалась. Это был вопрос чрезвычайной важности для Anglo American - "возможно, самый важный вопрос, с которым нам приходится иметь дело в настоящее время", - сказал он управляющему шахтой Bancroft компании Anglo, и он стал непосредственным приоритетом Оппенгеймера.Он попросил главного кнута Объединенной партии Джека Хиггерти предоставить ему отпуск до конца парламентской сессии при условии, что "это не повредит партии".⁹⁹ Оппенгеймер пообещал свою лояльность де Вильерсу Граафу и постоянную поддержку Объединенной партии. Он продолжал участвовать в сборе средств для партии, обратившись к Сэму Коэну, соучредителю розничной сети OK Bazaars, с просьбой сделать взнос в избирательную казну UP. Он сказал Коэну, что было "странно" не принимать непосредственного участия в выборах после того, как он столько времени уделял политике в предыдущие десять лет. В некоторых отношениях это большое облегчение, но в других я скучаю по волнению". Англоязычная пресса выразила глубокое сожаление по поводу его ухода из парламента. Наверное, со времен Сесила Родса, посещавшего старый Кейп-Хаус, ни один бизнесмен не вызывал в парламенте такого уважения, как человек, который сегодня наследует алмазную империю, основанную Родсом", - заявила газета Natal Mercury.¹⁰¹ И все же не может быть большего контраста, продолжала она, чем между "грузным строителем империи со скрипучим голосом" и "маленьким, стройным, сдержанным дебатером", который "пробивал мечты националистов с отточенным остроумием и застенчивой улыбкой".
Уход Гарри Оппенгеймера из парламента ничуть не пошатнул его самооценку как делового государственного деятеля в духе Родса. Однажды, когда Эрнест Оппенгеймер и его сын прогуливались по садам Компании в Кейптауне, они остановились рядом со статуей Родса, указывающей на север, с надписью "Ваш внутренний мир там". Тогда Эрнест заметил, что на Замбези должна быть такая же статуя с Родосом, указывающим на юг. Продолжая линию своего отца, Гарри считал себя человеком Африки, и все, что это означало для экономического развития региона к югу от Замбези. В середине 1950-х годов под руководством Эрнеста Оппенгеймера компания Anglo создала новый финансовый дом, Anglo American Rhodesian Development Corporation, для содействия развитию родезийских территорий. Она предоставила кредит в размере 1 миллиона фунтов стерлингов на строительство
