Книга Померкшая Звезда - Григорий Сергеевич Рожков

граната. Шея перевязана, бинты в крови, фуражка сбита на бок, затылок пробит. Пуля вошла в правый глаз... Рядом санитар, раскинулся в позе звезды. На груди несколько пулевых ранений. В серых глазах и на лице застыла посмертная гримаса удивления. В правой руке вскрытая пачка бинта... Третий – связист, младший сержант в СШ-36, как у меня. Согнулся над своим телефонным аппаратом, спину пробила пуля, так и погиб. А руки до сих пор сжимают не заведённый на клеммы провод телефонный. До конца дрались, до конца связь ждали. Меня ждали! МЕНЯ!!

Медленно опускаюсь на грунт рядом с лейтенантом. Подтягиваю поближе гранату, выкладываю и свои... Магазины тоже, что бы под рукой лежали. Глаза плохо видят, а горло сдавливает комок. Зубы сжаты до боли. Всё уже понятно. Всё уже вспомнил. Помутнение моё, гнев мой, безумие расступились, потеряли смысл. Тут останусь. Нет мне прощения пред самим собой, пред вот этими бойцами... И пред друзьями, пред семьёй нет прощения. Брида, Гоби, Латтео... Подвёл я вас. Игра это? Да хрен им! Суки, жизнь породили, мир создали. Нихрена не поняли и губят всё, душат. И силу я свою подвёл. Притащил за собой Память о предках, ту силу, ту ярость, ту Славу. И погубил. Одно мне остаётся – кровью искупить. Может тогда простят меня...

- Простите меня, товарищи... – Утирая слезы, вижу алые кителя, а рядом и синие, и с ними зелёные. Идут, все идут, много идут, не хватит на всех патронов... Ничего, некуда больше бежать. Не зачем. Сколько успею – заберу...

Винтовка бьёт в плечо отдачей. Раз – рухнул альв. Еще выстрел, и ещё – покатился живучий цверг. Плечо обжигает болью. Орхас бьют неожиданно точно. Стиснув зубы, прижимаю винтовку и стреляю в ответ. Отомстил за рану. Выстрел, выстрел, выстрел... Подбираются ближе, уже за холмиками могил укрываются. Простите товарищи. Метаю пару гранат, приподымаюсь метнуть третью, в грудь бьёт страшный удар.

Небо мелькает пред глазами, падаю, выбивая остатки воздуха из лёгких. Всё. Хватит. Отстрелялся. Гранату последнюю себе оставлю. Разожму пальцы, когда подойдут...

- Вызывай...

Хриплый, полный боли, еле слышный шепот звучит громче звуков выстрелов.

- Вызывай.

Чётче, с обидой и злобой. Совсем близко, чуть позади меня. Силюсь обернуться, увидеть кто же это?

- ВЫЗЫВАЙ!

Связист смотрит мне в глаза, протягивая трубку своего телефона. Из уголка рта льётся тонкая струйка крови, но губы медленно и чётко проговариваю с всё нарастающей яростью:

- ВЫ-ЗЫ-ВАЙ НАС!

Сил нет, хочется обняться с наползающей слабостью, руки ватные, сейчас разожмутся пальцы с гранатой. Цепляюсь за последнюю ниточку – связист прости, требует, кричит, что бы я вызвал... Я должен. Левой рукой, толкаюсь и переваливаюсь на правый бок, прижав раненую руку с гранатой, и сразу хватаю трубку левой, притягиваю к голове... Взгляды наши так и не разрываются.

- Вызывай себя...

- Все кто слышит... Приём. Я здесь. – В груди клокочет, слова вытекают, пока я узнаю в связисте себя. Я ведь дошел. Искупил.

- Слышим тебя хорошо, младший сержант Морозов. Ты всё же пришёл. – Голос на том конце по-отчески добрый, но печальный. – Молодец. Искупил. – Внезапно в голосе прорезается сила. – Молодец! Мы знали...

- Держись, младшой. Сейчас перевяжу. – Санитар что смотрел в небо, приподымается, смотрит на меня, рука с бинтом тянется ко мне.

- Ро-о-о-ота! – Лейтенант закидывает на голову фуражку, распрямляется и, подняв высоко над головой свой ППД кричит, - В АТАКУ!

Санитар усаживает меня, стягивает с плеч гимнастёрку. А я смотрю на чудо... Могил предо мной нет. Только стройные, многочисленные ряды бойцов рвущихся в атаку на ненавистных врагов. Альвы, орхас, цверги кричат сдавливаемые решительной, неудержимой Красной волной.

- Алло! Приём! Как меня слышно? База РККФ на связи! Запрашиваем помощь, противник прорвал периметр обороны! Корабли готовы оказать поддержку огнём, нужна координация с суши... – В трубке через помехи слышу незнакомый голос. Он повторяет как мантру: «Запрашиваем помощь!..» Связь обрывается, и через помехи пробивается другой: - На аэродром сброшен десант противника! Истребители и штурмовики не могут подняться в воздух, пока десант удерживает полосу!..

И еще голоса:

- ...На территорию части не подвезли топливо, танки не можем вывести на рубежи обороны...

-...Кавполку нужно пробить коридор...

-...Артиллерия запрашивает...

Частям нужна помощь. Они. Они вызывают меня. Все они вызывают. Я... не последний из людей. Множество частей ждут моей помощи, они там, где-то в этом безумном мире.

- Пришёл всё же, младший сержант Морозов. Спас Знамя, на себе вынес. Молодец. – Предо мной встаёт высокий командир. Задрав голову, вижу галуны на рукавах, потом различаю петлицы на воротнике, четыре шпалы – полковник. Лицо командира знакомо, как с фотографии сошел... – Себя ты спас, не нас. Мы давно в сырой земле, прошли свой путь. Мы память, что ты бережно хранишь. Из глубин забытья, времени поднял, призвал. Спасибо. А теперь иди. Мы уже с тобой, и никуда не исчезнем. Помоги другим, найди каждого. И все помогут, не оставят в беде. Ступай.

Перевязка закончилась, я перестал чувствовать усталость и боль. Тело восстановилось, словно ничего и не было. Санитар лишь улыбается, протягивая мою гимнастёрку. Кивок головы показывает назад, где был телефон и павший связист, оказавшийся мною же. Мерцающая стена перехода подсказывает – пора, здесь всё сделано.

- А как же... – Оборачиваюсь к полковнику, а там никого. Вообще никого. Ни солдат, ни тел, ни могил, ни следа от боя. Ни-ко-го. Грустная улыбка на миг проскакивает на моих губах, и я думаю, о том чьё прощение еще не заслужил.

- Я найду вас, Брида, Гоби. Надеюсь, товарищи простят и дождутся меня, пока возвращаю вам последний долг...

Окно переход поглотило меня, возвращая в мир, где я последний из людей...

[1] Англ. Вижу его! Убейте это насекомое!