Книга Ветер перемен - Михаил Алексеевич Ланцов

сойдясь на одной территории в одной команде все больше сотрудничали, чем ругались. Увлекались их пытливые мозги задачками, которые им подкидывал царевич…

Довольно скоро выяснилось, что Андрей этот Нартов мечтает попасть в школу при инструментальной мануфактуре. Вдохновленный тем, какие чудесные станки там делают. Но судьба распоряжалась иначе. Отец стал инвалидом там же, где сейчас и сын его трудился. Он его всему и обучил, что и позволило сыну подменить батю в столь юном возрасте. И теперь на Андрее лежал весь груз ответственности за семью, которую нужно кормить. Приходилось много, очень много работать. Он просто не мог себе позволить учиться. Да даже просто приболеть больше чем на несколько дней…

— Слушай, так я могу помочь тебе в этом деле.

— Шутишь?

— Зачем? Завтра же у тебя выходной. Так ведь ты сказал? Вот и приходи с утра к Воробьеву дворцу да спросил у лейб-кирасир Алексея Петрова. Они проводят.

— Пустое, — махнул рукой Нартов. — Жить то на что? Мы и так впроголодь живем.

— Так ты хочешь учиться или нет? — улыбнулся царевич. — Если хочешь — не робей. Я все улажу…

* * *

— Сир, в Москве наконец решился вопрос с невестой.

— И кто же эта несчастная? — зевнув спросил Людовик.

— Насколько я понял ситуацию, сестра шаха Персии.

— Что⁈ — король выпучил глаза на Кольбера и даже как-то подался вперед.

— Сестра шаха Персии, — повторил тот. — Имя не выговорю, да думаю, это и не важно сейчас, так как она примет христианство для венчания. Все европейские кандидатки получили отказ из-за слишком больших сумм, выплаченных для этого. Меньше полутора миллионов ни за одну не дали. Совокупно принц собрал на этих торгах тщеславия пятнадцать миллионов талеров. Приблизительно. По нашим подсчетам. Сведения эти не афишируются, так что мне удалось узнать лишь порядок.

— Признаться, я до конца в это не верил. Думал, что он морочит голову. Даже когда узнал про провозглашение концепции Большого ислама.

— Как оказалось он был честен с самого начала. Удивительная подлость! Говорить правду открыто. Как он посмел⁈ — с трудом сдерживая улыбку, произнес министр иностранных дел Франции.

— Да уж, — усмехнулся король. — Такого себе никто не позволяет. И что же, все эти страны, что желали заключить с русскими династический брак, эту выходку стерпели? Он ведь получается их просто… как это назвать?

— Мошенничество, сир. Он хитростью вынудил их заплатить.

— Да. Верно. Мошенничество. И ничто иное. И какую сумму с них выбил! Ай да Алекс! Ай да кобелиный сын! И как они это проглотили? Мы сможем этим использовать?

— Вряд ли, — покачал головой Кольбер. — Принц предложил всем, кто нуждался в союзе с Россией, этот союз. Пусть и не династический, а оборонительный, но союз. С простым, но очень любопытным уставом. Например, в случае нападения третьей стороны на любого участника союза, все остальные обязаны сразу, как узнают об этом, объявить агрессору войну. Обязуясь вступить в боевые действия не позднее чем через шесть месяцев. Хотя бы ограниченно, если войска придется отправлять на другой континент. И драться, не взирая даже на капитуляцию того, на кого напали. Дабы никто не мог воспользоваться внезапностью и рывком овладеть чьими-то землями.

— И как же тогда заканчивать такую войну?

— Только единогласным решением Верховного совета союза. Собственно эта коалиция так и названа — Советский союз, по названию его высшего органа, состоящего из правителей всех стран-участниц. — произнес Кольбер со спокойным и невозмутимым видом. Он то не знал, что царевич просто пошутил. Настолько тонко, что хихикал в гордом одиночестве. Впрочем, назад уже не отыграть. — Войти в этот союз новые страны могут только при единогласном желании всех участников, выйти, кстати, тоже.

— Это… странно… — покачал головой Людовик.

— Таким образом по мнению принца, как мне сообщили, решили обойти сиюминутную конъюнктуру. Во время войны за Испанское наследство русские уже собирали довольно большой альянс, который рассыпался из-за успехов Карла XII. Поэтому принц и предложил такую формулу. При которой правительства не вправе сепаратно выходить из такой войны, а остальные обязаны, в случае необходимости, освобождать союзников.

— Вряд ли это в интересах Голландии. Воевать за чужие интересы…

— О! Это очень даже в их интересах. Ведь теперь, даже если мы займем их территорию…

— Мерзавцы… как им не стыдно? — покачал головой Людовик XIV с едва заметной усмешкой.

— Стыдно, сир. Как мне говорили, очень стыдно. Но им надоело, что их держава — проходной двор. Это мешает торговле.

— И кто у них там правит в этом совете? Россия полагаю.

— Фактически — да. Но формально представитель каждой страны имеет равный голос. Председательство же на год выдается каждой державе по очереди.

— И кто в этот Советский союз вошел?

— Россия, Мекленбург, Дания, Альба и Эри, Голландия ну и Португалия. На текущий момент. Идут переговоры со Швецией, Персией, Аюттаей и Абиссинией.

— Аюттая⁈ Абиссиния⁈ Это где⁈ Это кто вообще такие?

— Аюттая — это держава на полпути из Индии в Китай. А Абиссиния лежит южнее земель мамлюков в Восточной Африке.

— А их он зачем тащит в союз? — вытаращился король.

— Не только их. Ходят слухи, что еще османов и державу маратхов, что в центральной Индии. Но это просто слухи, хотя я не удивлюсь.

— Ты не ответил. Зачем?

— Для защиты этих земель, например, от нас, ну и собственной экономической экспансии. Внутри союза разрешено вести всю торговлю вести без таможенных сборов и ограничений, а, стало быть, и наценок. Голландцев и португальцев это прям зацепило, а их наличие в союзе вовлекло туда и Данию. Альба и Эри просто нуждались в гарантиях безопасности. А Мекленбург…

— Про Мекленбург я и так знаю, — перебил его Людовик. — Занятно. А остальным? Ну, с кем они ведут переговоры. Что им нужно?

— Швеции нужно дешевое продовольствие и удобный сбыт чугуна. Персии нужна выгодная торговля. Аюттии и Абиссинии тоже, а заодно и гарантии безопасности, как и маратхам с османами.

— Как интересно… Жаль вы не сумели пригласить принца ко мне министром.

— Увы, сир, но это было выше моих возможностей.

— Знаю… знаю… Но как бы у нас дела пошли. Я бы женил его на одной из дочерей Великого Конти и поставил во главе