Книга Виолетта - Исабель Альенде

с Этельви-ной были на кухне, смотрели мыльную оперу; ты чмокнул нас мимоходом и побежал в гостиную. Стояла зима, на улице было темно, и мы разожгли камин. В свете его пламени и настольной лампы ты увидел в кресле мисс Тейлор. Криспин лежал с ней рядом, его черная голова неподвижно покоилась на ее юбке. И тогда ты понял, что произошло.

Часть четвертая

ВОЗРОЖДЕНИЕ

(1983–2020)

21

Эту новость Факунда сообщила мне по телефону еще до того, как она появилась в газете, затерявшись внизу страницы и оставшись практически незамеченной. Она слышала ее от родственников-индейцев, которые вот уже пятьсот лет со времен конкисты использовали один и тот же метод: передавали новости из уст в уста. Цензура, всесильная и внушающая страх, не могла заглушить глас народный. Обнаружили тела пропавших без вести; их не утопили в море и не взорвали в пустыне, их засунули в пещеру внутри холма и завалили вход.

Французский миссионер и активист по имени Альбер Бенуа, проживавший в бедном районе, где правительственные репрессии были особенно суровы, узнал о массовых захоронениях на исповеди. Он был одним из тех священников-диссидентов, которые вели списки репрессированных. Пару раз его арестовывали и пытали, а кардинал приказал ему не поднимать шум и оставаться в тени, но приказа он не выполнял. В отличие от аргентинской католической церкви, наша с диктатурой не сотрудничала, ухитряясь в это сложное время осуждать палачей и защищать тех, кто бросает вызов режиму. Один из убийц, полицейский из деревни неподалеку от Науэля, который вышел на пенсию и жил на природе, рассказал о своем преступлении Бенуа, описал, как разыскать пещеру на склоне лесистого холма, и разрешил сообщить об этом церковному начальству.

Прежде чем докладывать кардиналу, Бенуа хотел убедиться сам, правда ли это, и отправился на юг. Повесив на спину рюкзак, сунув в карман компас и привязав к велосипеду кирку, он двинулся в указанном направлении, стараясь не встретиться с полицейскими. Когда поселки остались позади, он перестал беспокоиться о комендантском часе, потому что никаких патрулей в этой глуши не было. Он двинулся по едва заметной тропинке, заброшенной много лет назад, а когда она исчезла в зарослях, ориентировался по компасу и с помощью молитвы.

Вскоре ему пришлось бросить велосипед, и он зашагал пешком, радуясь, что сейчас лето, поскольку под дождем было бы гораздо хуже. Первую ночь он проспал под открытым небом, большую часть следующего дня провел в пути, пока наконец не достиг входа в пещеру, забитого досками и заложенного камнями, как и говорил прихожанин.

Начинало темнеть, и он решил дождаться следующего дня. Он неправильно рассчитал время в пути, скудные припасы закончились, вот уже несколько часов у него маковой росинки во рту не было, но, по его мнению, небольшой пост всегда только на пользу. Неровная местность становилась все зеленее и зеленее, растительность все непроходимее, и всюду стояла вода — лужи, озерца, ручьи, водопады, стекающие с гор, и талый снег. В отличие от тропических лесов, которых он навидался в юности, когда его направили в приход на границе Венесуэлы и Бразилии, здесь было холодно даже летом, зимой же могли пройти только опытные следопыты.

В воздухе пахло перегноем, душисты ми листьями местных деревьев, грибами, растущими на стволах. Время от времени он видел над собой свисающие с высоты красные и белые цветы каких-то вьющихся растений. Вокруг слышалось оглушительное щебетание птиц, крики орла, копошение живности в непроглядных зарослях, но с наступлением ночи лес затих.

В этом необитаемом мире он чувствовал ужасающее одиночество и от души взмолился: «Вот я, Иисус, я снова в беде, если я найду то, что ищу, мне придется ослушаться кардинала, который приказал держаться в тени. Ты все понимаешь, правда? Не бросай меня, сейчас ты мне нужен больше, чем когда-либо прежде». Наконец он заснул в своем спальном мешке, дрожащий, голодный, измученный. Он не привык к физическим нагрузкам, не занимался никаким спортом, если не считать игру в футбол с местными ребятишками, и каждая мышца требовала отдыха.

С первыми лучами рассвета он напился воды и, старательно жуя, съел остатки миндаля, затем принялся отваливать камни, выкорчевывать кусты и отдирать доски, закрывающие вход в пещеру, используя в качестве рычага кирку. Когда последнее препятствие осталось позади, зловонный дух, хлынувший изнутри, заставил его отпрянуть. Он снял фуфайку и обвязался ею, закрыв половину лица. Еще раз призвал Иисуса, своего единственного помощника, и вошел в пещеру. Он оказался в узком туннеле, однако высота была достаточна, чтобы идти вперед, пригнувшись. В руке он держал фонарик, на ремне, переброшенном через грудь, висел фотоаппарат. Ему было трудно дышать, с каждым шагом воздух становился все тяжелее, зловоние усиливалось, ему казалось, что он погружается в могильный склеп, но он продолжал идти, потому что открывшееся ему место полностью соответствовало описанию. Вскоре туннель закончился, и открылась пещера, где он распрямился. Луч фонарика осветил первые кости.

Подробности этой истории, Камило, стали известны лишь несколько лет спустя, когда свидетельства Бенуа увидели свет. Никто не знал ни имени этого человека, ни той роли, которую он сыграл в обнаружении пропавших; если бы о нем узнали, он бы дорого поплатился за дерзость. В своих судебных показаниях кардинал отказался отвечать на вопросы, которые могли бы бросить тень на Бенуа, прикрываясь тайной исповеди. Вся правда стала известна с приходом демократии. Бенуа написал отчет о происшедшем и показал фотографии, сделанные в тот день, а также множество других снимков, часть останков была передана в прокуратуру, другие выставлены в казармах, был даже снят фильм.

Имея на руках доказательства, кардинал действовал так ловко, что правительство не смогло ему помешать. Все понимали, что, помимо морального авторитета, за его спиной две тысячи лет земной власти. Правительство решило, что одно дело арестовывать, а то и убивать священников и монахинь, другое, куда более серьезное, — враждовать с иерархом католической церкви и представителем самого папы. За годы репрессий кардинал научился хитроумным маневрам, чтобы выполнять свою миссию и помогать Жертвам, которых насчитывалось несколько тысяч. Для этого он учредил специальный викариат и включил его в состав собора. Для осмотра пещеры он тайно собрал делегацию, в которую входили дипломат из нунциатуры Ватикана, директриса Красного Креста, наблюдатель от Комиссии по правам человека и два журналиста.

Кардинал был уже не в том возрасте, чтобы карабкаться в горы самому, но отправился со своим секретарем в Науэль, где дождался остальных членов