Книга Ангел Габриеля - Марк А. Радклифф

— У меня все хорошо, спасибо. Сегодня у меня взяли яйцеклетки.

— Ах вот как. Замечательно. И сколько получилось?

— Восемь.

— Это хорошо. У меня было шесть. До сих пор три моих эмбриона хранятся в замороженном виде. Мы планируем еще раз попытать счастья на следующий год, когда Айра пойдет в школу.

— Вы… вы тоже прошли процедуру ЭКО? И… и помогли мне…

Сара улыбнулась:

— Позвонить нужно на следующее утро? Помню, я так нервничала, когда звонила.

— Да, мне сказали, что может получиться семь или восемь эмбрионов, но я не знаю, есть ли шансы на успех. Габ, сами понимаете, сейчас в нелучшей форме, а его сперматозоиды никогда не принадлежали к числу чемпионов.

— Их всего-то и требуется восемь штук, Элли, и им даже не надо уметь плавать.

— Я знаю, — ответила Элли. Однако она уже успела забыть, каково это — ни о чем не беспокоиться.

— Послушайте, а что, если Иззи скажет, что просто хотела таким способом привести Габа в сознание, что это была такая несерьезная и бесполезная попытка помочь другу?

— А как она объяснит, зачем ей баночка?

— Хороший вопрос. Но ведь это можно объяснить обыкновенной случайностью. Например, ей нужна была небольшая баночка, чтобы положить…

— …арахисовые орешки? — предположила Элли.

— Да.

Элли взглянула на Сару и хихикнула, тут же, впрочем, почувствовав себя виноватой, потому что уже очень давно находилась не в том положении, чтобы смеяться, тем более здесь. «Нет, — подумала она, — только не теперь». Судьба — под которой мы понимаем везение, стечение обстоятельств или незапланированное событие, которое могло произойти в любое время, однако свалилось вам на голову именно сейчас, — тут же решила это доказать. Дверь в кабинет Сары приоткрылась, и в щель просунула голову одна из медсестер. Увидев Элли, она тут же перевела взгляд на Сару:

— Остановка сердца у мистера Белла, сейчас прибудет реанимационная бригада.

Сара быстро встала:

— Наверное, вам лучше остаться здесь.

Но Элли предпочла иное. Когда Сара быстрым шагом проследовала в палату Габриеля, Элли побежала за ней. Ноги подгибались как ватные, и она, задыхаясь, твердила: «Только не теперь. Не сейчас». Когда они вошли в палату Габриеля, одна из медсестер склонилась над ним, нажимая на грудную клетку и при этом считая медленно и громко. Когда она дошла до пяти, другая сестра тоже наклонилась над лежащим на койке Габриелем и начала дуть в пластиковую трубку, вставленную ему в рот. Все, что видела Элли, — это как бледное, безжизненное тело Габа прогибается под руками медсестры.

Возможно, она пронзительно закричала, — скорее всего, так и было, потому что Сара повернулась к ней и, крепко схватив за запястья, вывела из палаты. Элли хотела сопротивляться, хотела вернуться и чем-то помочь, но не смогла и пошла туда, куда ей было указано. Отойдя на несколько ярдов от палаты, Элли остановилась и уставилась в стену, разглядывая какие-то контуры, проступающие под краской, и слегка подрагивающее световое пятно на блестящем полу — отражение лампы дневного света. Она слышала, как в отделение интенсивной терапии вбежали два доктора с каталкой и медсестра; они тут же свернули в палату Габриеля. Кто-то из них спросил:

— Использовать стимулятор кашля для удаления мокроты?

А Сара в ответ прокричала:

— Да!

И вдруг та неведомая сила, которая поддерживала Элли все время со дня аварии — несмотря на ЭКО, на недосып, на страх и на всепоглощающее чувство одиночества, — покинула ее, словно долго задерживаемое дыхание, и она упала в объятия Сары и зарыдала так, что едва могла дышать.

36

Джеймс Бьюкен не был тупым. То есть был, но не настолько. Он, например, хорошо понимал, что если подойдет к Майклу, сидящему у постели Джули, и спросит, не пора ли оставить ее на попечение этой бритоголовой чувихи и вернуться в Норфолк, чтобы поиграть на бас-гитаре в составе группы, о которой его приятель не вспоминал добрых пятнадцать лет, то, скорее всего, Майк затолкнет ему в глотку стойку для капельниц. До Джеймса наконец дошло, что Майкл любит Джули, и это возмутительное — а главное, если учесть ее кому, совершенно бесполезное — чувство, скорее всего, будет руководить всеми поступками Майкла вплоть до ее горестной кончины.

Джеймс, правда, раздумывал, не поможет ли ему в достижении цели то обстоятельство, что Джули до недавнего времени являлась его девушкой. Интересно, не водили ли они свои шашни за его спиной? А если да, то не получит ли он какую-нибудь выгоду, если заставит Майкла чувствовать себя виноватым? Причем виноватым настолько, чтобы поехать в Норидж? В такое трудно поверить. А если он все-таки попытается и у него ничего не выйдет, то второго шанса у него не будет. Ключ к тому, чтобы убедить человека сделать то, чего он делать не хочет, кроется в том, чтобы обессилить его, а для того, чтобы обессилить, необходимо избегать стратегий, которые не позволяют повторять попытки.

Джеймс знал: даже если он сообщит Майклу, что ему удалось собрать «Собаку с тубой» этажом ниже, в рентгенологическом отделении, что Мэтью, Алиса, Джимми и Берни ждут его там вместе с чертовым Ричардом Брэнсоном[108]и съемочной группой телеканала MTV, — это все равно не сможет оторвать его от Джули. Ничто не сможет.

Он представил — так, чисто теоретически, — что произойдет, если Джули умрет. В таком случае Майкл больше не сможет сидеть рядом с ней. Не то чтобы Джеймс желал Джули смерти. Вовсе нет. Но если ей суждено умереть — а врачи, похоже, настроены не слишком оптимистично, — то не лучше ли ей поторопиться? Ведь от промедления всем только хуже. Однако, опять же, если Джули умрет, как на это отреагирует Майкл? Вряд ли он станет искать утешения в «Собаке с тубой» и гастрольном туре в рамках проекта «Песни восьмидесятых» вместе, например, с группой «Кьюриосити килд зе кэт».[109]Во всяком случае, не сразу.

Плана у Джеймса не было, зато была вера: если ему удастся пробыть с Майклом достаточно долго, чтобы завязался разговор, то и план появится. Ведь раньше все получалось именно так.

Майкл пристрастился вполголоса беседовать с Джули. Он рассказывал ей, о чем писал бы, если бы сейчас работал для журнала. Думал о том, что если бы она не лежала в коме, то улыбалась бы и делала замечания, от которых его статьи вышли бы забавнее, чем обычно, или, что еще лучше, вообще изменили бы тему. Как бы то ни было, ему хотелось выговориться. Иногда он рассказывал о том, что думал о ней в прошлом, о том, как она выглядела, или о том, как иногда, после вечера в доме у Джеймса, который без нее казался бы совсем скучным, он по пути домой вспоминал о том, что она говорила. При этом Майкл не уточнял, что, думая о ней, он вполне мог заниматься сексом с какой-нибудь другой женщиной. В основном он беседовал с Джули потому, что ему хотелось обращаться с ней как с живой. Потому что, возможно, жить ей оставалось недолго.