Книга Черная книга смерти - Гордон Далквист

Он усмехнулся при мысли о том, как легко добиться всего за деньги. Несчастья Де Грута напомнили ему историю Маргарет Хук, дочери обанкротившегося заводчика с севера, которого, без всяких сомнений, довели до разорения точно так же, как и Де Грута, ожидая, когда можно будет задешево ухватить остатки промышленной империи. А что случилось с детьми Де Грута и с уволенными рабочими — не пришлось ли им испытать нищету и страдания? Учитывались ли такие мелочи, когда речь шла о крупных сделках? Все это лежало за пределами официальных расчетов, а потому для государства как бы не существовало. Чань стряхнул с ладоней пыль фолианта.

Было около восьми — скоро библиотека наполнится работниками. Завод Де Грута и его близость к Парчфелдту казались Чаню ответом на его вопрос. Правда, логичнее предположить, что овдовевшая Шарлотта Траппинг переехала на приморскую виллу каких-нибудь родственников или даже в гостеприимную иностранную столицу. Но разве дело в Шарлотте Траппинг? Он пробрался в ее дом, но тут узнал про тайны Элоизы… не стоит ли повыяснять про нее? Чань бесшумно перешел в картографический зал, надеясь узнать сразу обо всех интересующих его персонах.

Может быть, из-за природной недоверчивости он переоценил своих врагов? Что, если руки их были коротковаты, а возможности не так велики? Или же их замыслы по части богатства и могущества выходят за все мыслимые пределы? Чань открыл справочник и нашел номер карты Парчфелдт-парка, потом в одном из больших шкафов обнаружил нужный ему ящик и наконец расстелил карту на столе.

Парчфелдт был громаден, как и многие королевские заповедники. Парк имел форму высокого нормандского щита, и Чань, помня о министерском сообщении, обратил внимание на его южный выступ, теперь пересеченный лентой свеже-прорытого канала. Парк находился ближе к морю, чем он предполагал, и неподалеку от северного ответвления Орандж-канала. На самом краю карты Чань увидел уже заброшенный (или еще не заброшенный — смотря когда составлялась карта) завод покойного мистера Де Грута. Он покачал головой. К ближайшему каналу от завода вела неудобная петляющая дорога, увеличивавшая сроки поставок на целые дни, к тому же по пути груз облагался сборами и пошлинами. Для предпринимателя вроде Генри Ксонка это вряд ли имело значение, но Де Грут при таком раскладе оказался банкротом. С удлиненным каналом путь от завода до моря сокращался до одного дня — преимущество колоссальное. К тому же почти никаких сборов по дороге. Идеальное место для производства товаров на экспорт… скажем, в Макленбург.

Чань извлек из кармана письмо Каролины Стерн. Две вещи поразили его. Первая — то, что с Элоизой вообще зачем-то связались. Ксонк убедил ее посетить Тарр-Манор, чтобы найти полковника Траппинга, однако лишь после того, как тот был убит. Но это письмо означало, что кто-то из заговорщиков еще раньше заинтересовался Элоизой и миссис Траппинг… получается, они намеревались обойти Ксонка и завладеть состоянием его семьи. Дерзкая стратегия! Чань усмехнулся. К тому же в письме упоминался отель «Сент-Ройял», а значит, за всем этим стояла графиня.

Теперь Чань занялся вторым пунктом — «действиями» Шарлотты Траппинг. С женщиной его обычная тактика (просмотр кучи бумаг, которые оставлял после себя едва ли не каждый мужчина из общества) оказывалась неприменимой. Почти никакое желание Шарлотты не могло осуществиться втайне от мужа или братьев — так, чтобы остались записи. Да, силы воли этой женщине хватало, но как обнаружить ее проявления?

Но если нельзя догадаться о действиях Шарлотты Траппинг, не попробовать ли выяснить, что было на уме у графини?

Если смотреть взвешенно, то первую скрипку в семействе Ксонков, конечно же, играл Генри, Шарлотта и ее набравший вес муж были на вторых ролях, а Франсис — беспутный бездельник — и вовсе на третьих. Непосвященным казалось, что заговор возглавляется Робертом Вандаариффом и Генри Ксонком, а истинные его творцы выглядели при них мальчиками на побегушках. Если миссис Траппинг интересовалась деятельностью своего мужа, то должна была заняться его отношениями с этой могущественной двойкой…

Чань начал расхаживать между столами, сцепив руки за спиной. Он явно приближался к разгадке. Через Каролину Стерн и Элоизу Дуджонг графиня предупреждала Шарлотту Траппинг, но не выходила на нее напрямую — игру следовало вести чужими руками и осторожно. Чань вернулся в Архивный отдел. На лестнице он увидел одного из работников второго этажа — тот медленно поднимался перед ним с набитой до отказа сумкой. Чань не ответил на его приветственный кивок и вернулся к сообщениям о строительстве канала. Листая страницы, он наткнулся на адрес мистера Альфреда Леврета, а затем перешел к документам по недвижимости. Еще две минуты — и он узнал, что Альфред Леврет недавно стал собственником дома на Хаултон-сквер. Не будучи модным местом, Хаултон-сквер предлагала своим обитателям неоспоримую унылую респектабельность — идеальное местожительство для амбициозного промышленника средней руки.

Обнаружилась ссылка на другой документ в приложении… который, в свою очередь, отсылал к банковским переводам… которые, в свою очередь… Чань листал страницу за страницей, прослеживая, как преднамеренно запутывалось все дело, как Архивный отдел наводнялся непомерным количеством бумаг. Потом он завел пальцы под очки и, улыбаясь, протер свои чувствительные глаза. Он нашел-таки то, что искал. Графиня пыталась отпугнуть Шарлотту Траппинг, чтобы та не совалась в дела Генри Ксонка (такие, как покупка завода Де Грута), только потому, что эти дела не имели к Генри никакого отношения. Деньги на покупку дома Леврета пришли из банка в Вене, представляющего интересы Франсиса Ксонка. Завод принадлежал ему, графиня знала это и твердо решила не дать узнать об этом никому, прежде всего назойливой сестренке без права голоса.

Когда Чань выскользнул через задний вход, было уже почти десять. Он провел в библиотеке гораздо больше времени, чем собирался. Окольным путем, сделав большой крюк на север до самой Уорзинг-Серкл (где он перехватил пирог и кружку горячего чая), Чань вернулся в неприглядное здание на углу рядом с собственным домом и вошел в дверь. Никто за ним не следил. Он быстро поднялся на пустой чердак и нашел там доску в полу, под которой — как же давно это было! — спрятал саблю макленбургского лейтенанта, убитого им у себя в комнате. Сунув оружие под плащ, Чань вернулся на улицу, готовый в случае надобности тут же обнажить клинок. Но случая не представилось.

Еще одна короткая прогулка — и он оказался у Фабрици, чтобы обменять саблю на отремонтированную трость, извинившись за утрату одолженного на время оружия. Старик с профессиональным безразличием осмотрел саблю и взял ее, цокнув языком — мол, замена равноценная. Одно только золото на рукояти и ножнах в два раза перекрывало стоимость трости, но Чань не знал, когда в следующий раз придется идти к Фабрици, а после сабли с мастером можно было и поторговаться. Было почти одиннадцать — самое время нанести визит на Хаултон-сквер.

Дверь открыл слуга с седыми баками, крепко сбитый, когда-то, пожалуй, не уступавший ростом Чаню, но с тех пор потерявший дюйм-другой. Он поглядел на Чаня с великолепным безразличием — ведь любой похожий мог увидеть, как среди бела дня к уважаемому Альфреду Леврету стучится сомнительный тип.