Книга Рыцари креста - Том Харпер

— Епископ Адемар, граф Раймунд, ведь вы пришли сюда в такой час, презрев все опасности, вовсе не для того, чтобы поделиться с нами своими тревогами. Скажите, что привело вас?

Моя грубоватая речь заставила их замолчать. Раймунд ссутулился, прижав колени к груди, и стал теребить ремни на сапогах. Адемар задумчиво уставился на пламя костра, поглаживая щеку пальцем. Наконец он заговорил, тщательно выбирая слова:

— Это касается паломника, провансальца по имени Петр Варфоломей.

В его голосе прозвучали характерные интонации, свидетельствовавшие о том, что мы приступили к ведению переговоров с целью обмена информацией. Я попытался скрыть свое изумление, поразившись про себя вездесущности Варфоломея, с которым судьба сводила меня и в соборе, и в пещере еретиков, и на переполненной людьми дворцовой площади, где он беседовал не с кем-нибудь, а с епископом.

— Я знаком с Петром Варфоломеем. Анна лечила ему нарывы. Сегодня вечером, перед тем как покинуть вас, я видел его на дворцовой площади.

— Это все, что ты знаешь?

— А я должен знать больше?

Адемар вздохнул.

— Ты видел, как он кинулся ко мне там, на площади. Он находился в странном возбуждении и, похоже, опасался, что ты откроешь мне какую-то связанную с ним тайну.

— Я тебе ничего не говорил, — ровным голосом ответил я.

— Знаю, — согласился епископ. — Но он-то этого не знает. И мне любопытно, нет ли тут связи с одной необычной историей, которую он заставил меня выслушать.

— Что это за история?

Адемар явно ждал от меня помощи, но пока что не получил ее. Он неохотно расстегнул плащ, слишком теплый для июньской жары, пусть даже и ночью, и начал рассказывать:

— Он сообщил мне о своем видении, а точнее, о том, что Господь послал ему видение. Видениями теперь никого не удивишь. Особенно часто они случаются у бедняков и простолюдинов. Разумеется, некоторые из них действительно имеют божественное происхождение, все прочие же порождены легковерием, склонностью принимать желаемое за действительное и, увы, корыстью и расчетом. — Адемар сделал особый акцент на последних словах. — Как епископ, как пастырь людской, я обязан оценивать истинность подобных видений.

— Господь может являть себя по-разному, — произнес я с подобающей серьезностью.

Граф Раймунд хмуро глянул на меня.

— Я не стану вдаваться в детали этого видения, — продолжил Адемар. — Достаточно сказать, что его посетил святой апостол Андрей и поведал о священной реликвии, имеющей непосредственное отношение к нашему Спасителю. Апостол сказал, что реликвия эта находится на территории Антиохии, и даже дал Петру вполне определенные указания на сей счет. Апостол являлся ему уже четыре раза.

— Для пущей убедительности, — пробормотал граф Раймунд.

— Так в чем дело? — спросил я. — Последуйте указаниям святого, и вам быстро станет понятна природа видения.

Адемар сложил пальцы рук вместе.

— Все не так-то просто. Если мы будем искать эту реликвию тайно и действительно обретем ее, никто не поверит в ее подлинность. Если мы будем искать ее открыто, но поиски наши не увенчаются успехом, над нами будут смеяться. Тебе известно, какие настроения царят в армии, Деметрий. Паника подавлена, но мужество может оставить этих людей в любую минуту. Если они утратят веру в своих лидеров или решат, что Бог оставил их, мы не сможем выбраться из этой бездонной ямы. Как видишь, я интересовался возможными мотивами Петра совсем не случайно.

Он, не мигая, смотрел мне в глаза, требуя ответа, от которого я вновь попытался уйти.

— Должно быть, это очень ценная реликвия?

— Вернее будет сказать, бесценная. Она могла бы стать свидетельством того, что Бог все еще с нами и милость Его по-прежнему безмерна. Она зажгла бы сердца воинов и позволила бы вернуть их доверие. Стань она нашим штандартом, она принесла бы нам победу.

— И огромную славу тем, кто ее нашел, — заметил я. — Провансальский паломник рассказывает о своем видении провансальскому графу и епископу… Сторонники Боэмунда будут вынуждены замолчать, а авторитет графа Раймунда станет непререкаемым.

— Ты дурак, если полагаешь, что мы преследуем собственную выгоду, — отрезал Раймунд.

— А вы держите меня за дурака, уверяя, что у вас и мысли такой не было.

— Ты прав, — вмешался Адемар. — Разумеется, это нам выгодно. Но мы руководствуемся несколько иным принципом. Что полезно нам, то полезно и армии.

— Теперь ты заговорил как Боэмунд, — усмехнулся Сигурд.

Раймунд в гневе вскочил на ноги.

— Возможно, и так. Кто лучше наемника понимает его уловки? Но мы не настолько похожи, как ты думаешь. То, что полезно для Боэмунда, вредно для императора. То же, что полезно для нас, полезно и для Алексея.

Я вспомнил об указаниях, данных Боэмундом своему шурину, о вероломной игре, которую он затеял. Звезда Боэмунда могла взойти лишь в том случае, если бы закатилась звезда императора. Он понимал это и сам и при первой же возможности расправился бы со всеми ромеями, оставшимися с его армией.

Тем не менее я не торопился с ответом. Петр Варфоломей не только не относился к числу моих друзей, он был одним из опасных еретиков, пытавшихся сделать меня своей очередной жертвой. Но мог ли я открыть епископу всю правду и тем самым приговорить еретика — сколь бы мерзким тот ни был — к сожжению? Из-за меня и без того пролилось немало крови.

Сигурд, Анна, Раймунд и Адемар не сводили с меня глаз. Мне же хотелось лишь одного: поскорее покинуть этот страшный город и вернуться домой, не проливая больше ничьей крови.

— Один Всевышний может судить об истинности видения Петра Варфоломея. — Вновь поймав на себе недовольный взгляд графа Раймунда, решившего, что я просто тяну время, я поспешил добавить: — Петр действительно боится меня, и на то есть серьезная причина. Мне не хотелось бы расстраивать тебя, владыка, но твоя паства поражена серьезной ересью. В течение двух дней эти еретики удерживали меня в своем подземном капище. Я видел их ритуалы и слышал их ложь.

Адемар смертельно побледнел.

— И в чем состояла эта ложь?

— В том, что мир был создан не Богом, а Дьяволом. В том, что плоть несет на себе неизбывную печать греха. В том, что все мы на деле являемся потомками Сатаны.

Мне стали вспоминаться и другие измышления еретиков, но каждое их слово было подобно липкой грязи, и я решил ограничиться сказанным.

— Да, более страшную ересь трудно придумать, — прошептал Адемар. — Но как же в Божьем воинстве…

Реакция графа Раймунда была более сдержанной:

— Скверно… Но какое это имеет отношение к рассказанной им истории?

— Он был одним из еретиков, — стал рассуждать Адемар, преодолев свой ужас. — Испугавшись, что ты выдашь мне его секрет, он придумал эту историю с видением. Ну? Похоже на правду?