Книга Николка Персик. Аня в Стране чудес - Льюис Кэрролл
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Так как невозможно было поднять руки к лицу, она попробовала опустить голову к рукам и с удовольствием заметила, что шея ее, как змея, легко сгибается в любую сторону. Она обратила ее в изящную извилину и уже собиралась нырнуть в зелень (которая оказалась не чем иным, как верхушками тех самых деревьев, под которыми она недавно бродила) – но вдруг резкое шипенье заставило ее откинуться: крупный голубь, налетев на нее, яростно бил ее крыльями по щекам.
«Змея!» – шипел Голубь.
«Я вовсе не змея», – в негодовании сказала Аня.
«Змея, – повторил Голубь, но уже тише, и прибавил, как бы всхлипнув: – Я уже испробовал всевозможные способы, и ничего у меня не выходит».
«Я совершенно не знаю, о чем вы говорите», – сказала Аня.
«Пробовал я корни деревьев, и речные скаты, и кустарники, – продолжал Голубь, не обращая на нее внимания, – но эти змеи! Никак им не угодишь!»
Недоуменье Ани все росло. Но ей казалось, что не стоит перебивать Голубя.
«И так нелегко высиживать яйца, – воскликнул он, – а тут еще изволь днем и ночью оберегать их от змей! Да ведь я глаз не прикрыл за последние три недели!»
«Мне очень жаль, что вас тревожили», – сказала Аня, которая начинала понимать, к чему он клонит.
«И только я выбрал самое высокое дерево во всем лесу, – продолжал Голубь, возвышая голос до крика, – и только успел порадоваться, что от них отделался, как нате вам, они, вертлявые гадины, с неба спускаются. Прочь, змея!»
«Да я же говорю вам – я вовсе не змея! – возразила Аня. – Я… я… я…»
«Ну? Кто же ты? – взвизгнул Голубь. – Вижу, что ты стараешься придумать что-нибудь».
«Я – маленькая девочка, – проговорила Аня не совсем уверенно, так как вспомнила, сколько раз она менялась за этот день».
«Правдоподобно, нечего сказать! – презрительно прошипел Голубь. – Немало я видел маленьких девочек на своем веку, но девочки с такой шеей – никогда! Нет, нет! Ты – змея, и нечего это отрицать. Ты еще скажи, что никогда не пробовала яиц!»
«Разумеется, пробовала, – ответила правдивая Аня, – но ведь девочки столько же едят яйца, как и змеи».
«Не думаю, – сказал Голубь. – Но если это и правда, то, значит, они тоже в своем роде змеи – вот и все».
Ане показалось это совсем новой мыслью, и она замолчала на несколько мгновений, что дало Голубю возможность добавить:
«Ты ищешь яйца, это мне хорошо известно, и безразлично мне, девочка ты или змея!»
«Мне это не все равно, – поспешно сказала Аня. – Но дело в том, что я яиц не ищу, а если б и искала, то во всяком случае мне не нужны были бы ваши: я не люблю их сырыми».
«Тогда убирайся», – проворчал Голубь и с обиженным видом опустился в свое гнездо. Аня же скрючилась между деревьями, причем шея ее все запутывалась в ветвях, и ей то и дело приходилось останавливаться, чтобы распутать ее.
Вспомнив, что в руках у нее остались оба кусочка гриба, она осторожно принялась за них, отгрызая немного то от одного, то от другого и становясь то выше, то ниже, пока, наконец, не вернулась к своему обычному росту.
Так много времени прошло с тех пор, как была она сама собой, что сперва ей показалось это даже несколько странным. Но вскоре она привыкла и стала сама с собой говорить.
«Ну вот, первая часть моего плана выполнена! Как сложны были все эти перемены! Никогда не знаешь, чем будешь через минуту! Как бы ни было, а теперь я обычного роста. Следующее – это пробраться в чудесный сад – но как это сделать, как это сделать?»
Так рассуждая, она внезапно вышла на прогалину и увидела крошечный домик около четырех футов вышины.
«Кто бы там ни жил, – подумала Аня, – нехорошо явиться туда в таком виде: я бы до чертиков испугала их своей величиной!» Она опять принялась за правый кусочек гриба и только тогда направилась к дому, когда уменьшилась до десяти дюймов.
Глава 6. Поросенок и перец
Некоторое время она глядела на домик молча. Вдруг из леса выбежал пышный лакей (она приняла его за лакея благодаря ливрее: иначе, судя по его лицу, она назвала бы его рыбой) – и громко постучал костяшками рук о дверь. Отпер другой лакей, тоже в пышной ливрее, раскоряченный, лупоглазый, необычайно похожий на лягушку. И у обоих волосы были мелко завиты и густо напудрены.
Ане было очень любопытно узнать, что будет дальше, и, стоя за ближним стволом, она внимательно прислушивалась.
Лакей-Рыба начал с того, что вытащил из-под мышки запечатанный конверт величиной с него самого и, протянув его лакею, открывшему дверь, торжественно произнес:
«Для Герцогини. Приглашение от Королевы на игру в крокет».
Лакей-Лягушка таким же торжественным тоном повторил, слегка изменив порядок слов:
«От Королевы. Приглашение для Герцогини на игру в крокет».
Затем они оба низко поклонились и спутались завитками.
Аню это так рассмешило, что она опять скрылась в чащу, боясь, что они услышат ее хохот, и когда она снова выглянула, то уже Лакея-Рыбы не было, а другой сидел на пороге, тупо глядя в небо.
Аня подошла к двери и робко постучала.
«Стучать ни к чему, – сказал лакей, не глядя на нее, – ибо, во-первых, я на той же стороне от двери, как и вы, а во-вторых, в доме такая возня, что никто вашего стука все равно не услышит».
И действительно: внутри был шум необычайный: безостановочный рев и чиханье, а порою оглушительный треск разбиваемой посуды.
«Скажите мне, пожалуйста, – проговорила Аня, – как же мне туда войти?»
«Был бы какой-нибудь прок от вашего стука, – продолжал лакей, не отвечая ей, – когда бы дверь была между нами. Если б вы, например, постучали бы изнутри, то я мог бы вас, так сказать, выпустить».
При этом он, не отрываясь, глядел вверх, что показалось Ане чрезвычайно неучтивым. «Но, быть может, он не может иначе, – подумала она. – Ведь глаза у него на лбу. Но, по крайней мере, он мог бы ответить на вопрос».
«Как же я войду?» – повторила она громко.
«Я буду здесь сидеть, – заметил лакей, – до завтрашнего дня».
Тут дверь дома на миг распахнулась, и большая тарелка, вылетев оттуда, пронеслась дугой над самой головой лакея, легко коснувшись кончика его носа, и разбилась
