Книга Трактат о хорошей работе - Тадеуш Котарбинский

столкновения сил не относится, правда, к характеристике всех видов борьбы, в связи с чем указанное условие трудно признать главной чертой любого конфликта, однако не подлежит сомнению, что место расположения субъектов борьбы или элементов аппаратуры[31], как и момент ввода их в действие, являются чем-то важным во всяком действии, а следовательно, и в любой борьбе. Отсюда — указание применительно к борьбе: заботиться о свободе движений собственной аппаратуры и сковывать свободу движений противника.

Прекрасной иллюстрацией является игра в шахматы. Один из международных мастеров прославился методом, который состоял, между прочим, в том, что он принуждал противника сосредоточивать фигуры на небольшом пространстве шахматной доски, своими же фигурами он стремился захватить большее пространство. Получив такую позицию, этот мастер обеспечивал себе победу не благодаря численному превосходству сил, а используя их размещение, дающее относительную свободу передвижения собственных фигур и, с другой стороны, ограниченную свободу передвижения фигур противника. Другой шахматный мастер поражал знатоков тем, что очень часто отдавал противнику свои фигуры без количественной компенсации и, создавая таким путем видимость ослабления своей позиции, неожиданным ходом выигрывал партию.

Знатокам эндшпилей известно, что невозможно добиться мата (в лучшем случае может быть пат), если у вас на шахматной доске остался только король, а у противника — король и два коня. Но если, кроме короля, у вас есть еще и пешка, то с теми же фигурами противник может сделать мат. Из этого следует, что стоит отдать собственную пешку, если существует такая опасность. Секрет состоит в том, что преднамеренные потери имеют своей целью расширение свободы движений либо посредством открытия пути на одной из нужных линий, либо путем получения благоприятной обстановки иного рода. Парадокс кажущегося причинения вреда самому себе находил объяснение в косвенных благоприятных результатах такого некоторым образом кровопускания самому себе, так как ослабление, вызванное сокращением числа фигур, оказалось меньшим, чем усиление, приобретенное благодаря созданию возможности действия. Рекорд парадоксальности в шахматной игре достигается в том случае, когда мы вынуждаем противника взять у нас фигуру, если она становится для нас препятствием на пути.

Это наблюдение, в свою очередь, ведет ко второму приему (первый заключался в достижении победы вследствие получения необходимой свободы движения или свободы действий — даже ценою материальных потерь). Второй же прием — это использование в своих целях функций и резервов противника. Вынуждая противника к тому, чтобы он взял у нас фигуру, мы, разумеется, используем парадоксальным образом для своих целей его действия. Обычно противника просто принуждают к полезным для нас действиям: например, в тактике вооруженной борьбы — заставляют противника открыть фланг, отступать по заболоченной местности; в технике ведения спора — вовлекать в дискуссию по вопросам, в которых противник менее компетентен, чем мы, и где он будет сам себя компрометировать, и т.п. Точно так же преследуемый выбирает места, где встречаются часто развилки дорог. Поступает он так с целью сбить преследователей с пути, направить их на ложный путь и таким образом выиграть время. В последних примерах чужие действия использовались для достижения собственных целей, когда противник вопреки своим намерениям вынужден делать нечто полезное для нас.

Обычно в борьбе можно пользоваться аппаратурой противника. Ярким примером этого является захват чужой боевой техники и использование ее в вооруженной борьбе с врагом. В эристике, искусстве ведения спора, этому приему соответствует получение полезных для нашего дела выводов из документа, представленного противником для обоснования своей точки зрения. В связи со сказанным выше следует всегда помнить, что противник в борьбе с нами готов использовать наши функции и наши резервы в своих, противоположных нашим целях, и постоянно иметь в виду, что наша аппаратура потенциально является также аппаратурой противника и легко может оказаться в его руках, если мы не сумеем принять надлежащих мер.

Продолжим наше рассмотрение приемов и методов борьбы и вновь вернемся к основному принципу стратегов, которые советуют обеспечить превосходство сил в решающем месте и в решающее время. Это положение содержит рекомендацию сосредоточения в одном месте и в определенное время как субъектов действия, входящих в состав борющегося коллектива, так и аппаратуры, и, наконец, действий, являющихся составными элементами целого. Здесь стоит вспомнить и ясно представить себе то, что концентрация вовсе не означает нагромождения всего в одном определенном месте. Разумеется, концентрация может принимать и такой вид. В давние времена, когда сражались копьями и мечами, при относительном равенстве вооружения победа во многих случаях зависела от числа солдат, присутствующих на месте сражения. В связи с этим особую важность приобретало такое руководство движением колонн, совершавших марш по разным дорогам, которое обеспечивало бы сосредоточение достаточно большой массы войск в соответствующем месте и в нужное время. Однако общее понятие концентрации в праксеологическом смысле, применимое в общей технике борьбы, отнюдь не связано непременно с нагромождением материальных сил в одном месте. Существенным здесь является только концентрация направленных действий для достижения общей цели, частным случаем которой могут быть объединенные усилия многих субъектов и аппаратуры, сосредоточенных в одном месте. Правило концентрации полезно не только для успешной борьбы, это более общая рекомендация, достоинство сложных действий вообще. Но в борьбе, сражении, конфликтах оно (правило) приобретает особо важное значение, и поэтому мы уделили ему так много внимания. «В единении — сила» (Concordia res parvae crescunt, discordia — maximae dilabuntur) — это и совет и предостережение для общества, подвергшегося угрозе извне. Такие известные с давних пор мудрые изречения почерпнуты из высказываний политиков. А в диспутах? Когда мы стремимся убедить упорствующих, ничто так не действует, как аргументы, каждый из которых независимо от других поддерживает наш тезис.

Если в борьбе концентрация наших собственных сил способствует победе, то концентрация сил противника должна быть вредной для нас и ей следует противодействовать. В связи с этим с праксеологической точки зрения становится понятным девиз: Divide et impera («Разделяй и властвуй»). Позволю себе воспользоваться в этом случае римской легендой о борьбе трех человек против трех. Из первой тройки погибло двое, один остался живым и невредимым, из другой тройки никто не погиб и все были способны продолжать борьбу, хотя все трое были ранены и ослабли от ран. Этот единственный оставшийся в живых из первой тройки мог бы погибнуть, если бы на него одновременно напали эти трое, но он один поборол их всех и остался победителем. А произошло это в результате того, что он применил следующий прием. Он бросился бежать. Преследующие погнались за ним, но бежали они с разной скоростью, растянулись цепочкой; тогда преследуемый обернулся к ним и без особого труда одолел каждого в отдельности. Это символической пример