Книга Судьбе вопреки - Луанн Райс

— Я понимаю, — сказал Патрик.

Им даже не нужно было называть имя человека, причинившего столько страданий Джессике: Эдвард Хантер.

— Я видела, как Джесс играет с твоей собакой. Она обожает Флору. Она так устроена — у нее полно любви ко всем и ко всему. Но Флора — первая собака, с которой она по-настоящему подружилась, с которой играла… в последнее время.

— Она говорила, что у нее был щенок, — произнес Патрик.

Мариса медленно кивнула.

— Можешь рассказать, что случилось?

— Тед ударил его ногой, сильно ударил. — Мариса была готова расплакаться. — И моя дочь это видела. Потом она видела, как я пыталась спасти щенка, но Тэлли умерла.

— Мне очень жаль, — вздохнул Патрик.

— Понимаешь, именно из-за меня в жизнь Джесс вошла эта боль. Я знаю, ты прекрасный человек, я это вижу. И все видят. Но из-за Джесс мне приходится быть осторожной. Понимаешь меня?

Патрик кивнул. Он хотел рассказать ей о своем браке. Как он верил тогда во все свои обещания и клятвы, как считал, что быть мужем — самое важное дело из всех. Он хотел объяснить ей, что совершил самую большую ошибку в своей жизни — не уделял достаточно внимания человеку, которого считал самым дорогим на свете, как его полицейская работа стоила ему жены. Но он словно онемел.

— Мариса, — только и смог проговорить он.

— Джесс любит твою собаку, — сообщила она.

— Я рад этому, — сказал он. — Это очень хорошо.

— Правда? — спросила она, внимательно глядя на него, ожидая, кажется, целую вечность, прежде чем он смог проглотить комок в горле.

— Правда, — подтвердил он. Он хотел сказать: «Потому что она будет проводить с ней много времени». Он жил один уже четыре года и не испытывал даже намека на любовь ни к одной женщине. Но теперь, сидя рядом с Марисой, он чувствовал, что все это меняется.

Они снова поцеловались, и он почувствовал, как она провела пальцами по его руке. Он задрожал, несмотря на тепло, растапливающее лед в его груди, где сердце оставалось замерзшим так долго.

А снаружи ночь взорвалась маленькими красными звездочками. Они сверкали в небе, вырываясь из трубы на крыше красного дома. Мариса увидела их и выпрямилась, а Патрик вдруг вспомнил, для чего они на самом деле остановились в этом лесу.

— Что это? — спросила она.

— Они что-то жгут в камине, — ответил он, наблюдая за тем, как искры поднимаются в ночное небо. — Что-то сухое… Может, бумагу. Попробую заглянуть сквозь щели в занавесках.

Он начал открывать дверь пикапа, и Мариса открыла дверь со своей стороны.

— Я пойду с тобой, — ответила она на его вопросительный взгляд.

Патрик хотел сказать ей, чтобы она оставалась в машине, где будет в безопасности. Но, увидев твердую решимость в ее глазах, только кивнул. Они бесшумно закрыли двери и стали осторожно пробираться к дому. Мягкое покрывало из опавших сосновых иголок заглушало шаги. Запах древесного дыма смешивался со свежим морским воздухом и неприятным запахом разлагающейся рыбы.

Когда они подошли к микроавтобусу, стоявшему на подъездной дорожке, Патрик сделал Марисе знак рукой, чтобы она остановилась. Она кивнула и отошла в тень машины. Он двинулся вперед к красному дому. Двор был почти пуст — ни деревьев, ни кустов, но окружавший его лес был таким высоким и густым, что почти не пропускал света от луны и звезд. Патрик подошел к стене и, присев, пробрался к двум передним окнам.

Он услышал, что внутри во всю мощь работал телевизор. Чей-то голос раздался на его фоне, и Патрик, медленно подняв голову, заглянул в окно. Хотя темно-зеленые шторы были плотно задернуты, внизу оставалась небольшая щель. Комната, которую он увидел, была небольшой и квадратной, заставленной разной мебелью.

На кушетке сидели два человека: женщина, которую Патрик видел раньше, уставилась в экран телевизора, а Лафарг разговаривал по телефону. Патрик постарался разобрать, о чем он говорит, но телевизор работал так громко, что он ничего не услышал. Вдруг Лафарг вскочил и, продолжая разговаривать по телефону, стал перемешивать угли в камине. Огонь ожил, и Патрик, взглянув вверх, увидел еще один гейзер искр, вырвавшийся из трубы.

Но «теперь Лафарг оказался ближе к окну, и Патрик мог слышать обрывки разговора: „…Это скоро закончится, волны и так уже стали меньше… да, конечно, я знаю… Это последняя возможность, прежде чем он приплывет назад и опять станет приманкой для туристов… Почему бы нам не заработать немного деньжат?“ Патрик услышал, как он сказал еще два слова: „поймать белого“. А потом Лафарг опять отошел к кушетке и, сев рядом с женщиной, продолжил говорить по телефону.

И тут вдруг Патрик услышал, как скрипнула автомобильная дверца. Он резко обернулся и даже глазам своим не поверил: Мариса открыла микроавтобус и забиралась внутрь. Пробежав через двор, он увидел, что она уже пробралась между передними сиденьями в задний отсек.

— Что ты делаешь?! — прошептал он.

— Открой задние двери, — сказала она твердым голосом.

Патрик кинулся назад. Он дернул ручку двери, но она оказалась запертой. Он глянул в сторону дома, чтобы убедиться, что никто оттуда не вышел. На секунду он замер: проникать в чужой автомобиль было противозаконно, а у него не было ни ордера, ни резонного основания так поступать — вообще ничего, что давало бы ему право открывать микроавтобус. Но Мариса оказалась внутри и нуждалась в его помощи. Поэтому он вытащил ключи, которые все еще торчали в замке зажигания, и опять метнулся назад, чтобы открыть двери.

Запах, ударивший ему в нос, чуть не сбил его с ног. В задней части микроавтобуса не было окон, поэтому там было почти совершенно темно. Он услышал слабые жалобные звуки — будто скулил щенок, зовущий свою мать. Залезая внутрь, он сбил ведро с сельдью, которая, судя по запаху, давно уже стала гнить.

— Я услышала, как они плачут, — объяснила Мариса

Когда глаза Патрика привыкли к темноте, он увидел, что она нагнулась над каким-то ящиком, пытаясь подтащить его к открытой двери. Не разобрав, что там внутри, Патрик схватился за ручку и вытащил ящик наружу.

Стоя во дворе, он заглянул в него через проволочную сетку на его крышке. В неясном свете поднимавшейся луны он увидел четыре огромных глаза на двух белых лицах, два черных носа, два комплекта усов.

— Кто это? — удивился он.

— Детеныши тюленей, — ответила Мариса.

Глядя на их мягкий белый мех, он вспомнил слова Лафарга: «Поймать белого». «Детенышей тюленей — вот что он имел в виду, — подумал Патрик. — Вот чем они теперь промышляют». Он протянул руку, чтобы помочь Марисе выбраться из микроавтобуса. Она спрыгнула вниз, а потом нагнулась и заглянула в ящик.

— Нужно увезти их отсюда.

— Ты права, — согласился Патрик.

Он понятия не имел, почему зверьки оказались у Лафарга в машине, было ли у него на это право или какое-нибудь разрешение. Но он вспомнил, как один раз, когда служил в полиции, они делали обыск в доме заводчика собак, где условия содержания животных оказались просто ужасными. А этим тюленям было еще хуже. Детеныши лежали на боку, тяжело дыша, отчего их бока резко вздрагивали.