Книга Лестница в небо - Артём Помозов

– Не веришь, что ли? Пошли завтра на птицефабрику, прогуляемся, посмотрим на пленных в подвале или на их охранников.

– Почему ты их не вытащил, когда «Газель» уехала?

– Там команда осталась в охране, я через цеха птицефабрики слинял. В одиночку, может, и справился бы, да не захватил с собой достаточно патронов. Да и куда я с кучкой гражданских? Тут разобраться надо, а потом уже… – Он сковырнул скобу на банке. – За твое здоровье!

– За свое лучше выпей. Никит, пить за здоровье – это как трахаться ради девственности.

– Что?! – Он едва не поперхнулся. – Пошлая шутка? От тебя?! Неожиданно!

– Умею удивлять.

– Это уж точно. Жаль, никаких чипсов или рыбки не взял.

– Я тебе верю, Никит. И все же интересно, почему ты так озаботился жизнями тех несчастных?

– Как же тебе сказать? Хм. Надоело, Скай, жить гребаным эгоистом. Я устал. Устал от себя, от того, что я наворотил за свою недолгую жизнь. Знаешь, все так запуталось, так опостылело. После того убийства… я уже забыл, где кончается наемник Коннор, а где начинаюсь я. Я ж последние годы безвылазно в Зоне сидел, а сейчас тут, в какой-никакой, а цивилизации, адаптировался потихоньку, притерся. Отпустило меня, понимаешь? И с тобой еще… – Он открыл второе пиво. – Как зажил вновь. Будто бы и не было всего этого. Карьера, Лиса и всей той грязи, мести…

– Стояночка! Отпустило? Поэтому ты просишь Яковлева, чтобы он через эсбэушников нашел того сталкера, что продал информацию Максу?

– Того сталкера кличут Сорокой. Да, я хочу его найти, потребовать объяснений, а потом просто убить. Хочу разорвать этот круг, избавиться ото всех ниточек из прошлого, чтобы зажить дальше спокойнее. Может, где-нибудь там, на берегу океана, – потянулся он к пепельнице. – Может быть, я все же смогу привыкнуть к тому, что не нужно каждый день жать на спуск. Тут же привыкаю понемногу. Может быть, я убью Сороку и мне окончательно полегчает, ведь у меня не останется незаконченных дел и я смогу зажить настоящим и будущим, а не прошлым. Или я слишком самонадеянный?

Он собирался чиркнуть кремнем, но Скай остановила его:

– Тебе не справиться со всем этим в одного. Не распутать это дело с той группой боевиков на птицефабрике. В одного тебе не разорвать тот самый круг. Но я готова пойти с тобой. Тебе больше не нужно проходить через все это самостоятельно. Больше не нужно, Коннор. Всю свою жизнь ты был одинок, а потом ты встретил Лиса, как я встретила его когда-то. И я оскорблю его память, если позволю тебе вновь погрузиться во мрак. Даю слово, я помогу тебе во всем. Морально, физически – это неважно. Помогу. Но ты пообещай мне. Пообещай одно…

– Я не могу позволить тебе тащить за меня мой же крест.

– А я и не собираюсь его тащить. Я собираюсь помочь. К тому же я тут уже таскаю за одного. – Она горько улыбнулась, показывая крестик Лиса. – Его крест. Все, что осталось от нашего друга. Зачем Лис только верил в него? Что он за бог, раз допускает подобное? Раз допустил, чтобы от такого хорошего человека, как Лис, осталась одна серебряная блестяшка на дешевой цепочке…

– Потому что некому не позволить допустить подобное.

– Коннор! Не игнорируй мои слова. Пообещай мне.

– Что пообещать?

– Что больше никогда не закуришь.

– Смешно. Я же говорил, что хочу убивать себя вот так, медленно, но верно.

– Если не бросишь, у тебя не будет будущего.

– Если брошу, то сойду с ума. Они все здесь, Скай, – ткнул он пальцем в лоб. – Все приходят ко мне во снах. Режут черепную коробку. Словно осколки битого стекла въедаются в мозг. Мама, которую я никогда не видел, но которую я ненавижу. Мажор. Его родители. Соседи. Лис, Метла, Макс, Сашка, да все мои друзья. И все убитые мною. Ничего не меняется. Мир не изменился, я не изменился. Я же даже сейчас лгу, говоря, что адаптируюсь к нормальной жизни, что хочу тот домик на берегу океана. Бред! Приспичит – и я вновь тот же самый подонок и урод, каким был раньше. И я вновь убиваю людей. Решаю их судьбы. Играю в бога. Считаю себя главным героем какой-то особенной истории. Но на деле – кто я? Мешок из говна, костей и крови. Нет ни в ком из нас ничего. Никакой души. И никакой исключительности, которая бы позволила поставить нас выше кого-то. Каждый день меня разрывают на части ошибки прошлого, а я прячу их в себе, но по итогу – ни хрена. Все всегда возвращается. Каждый раз я совершаю новые ошибки, наступаю на очередные грабли. Разобрался с Малининым, а на следующее утро проснулся и осознал всю свою никчемность, всю чертову никчемность…

– Пообещай мне, – настаивала Скай. – Ты не такой плохой человек, каким хочешь казаться. Ты совершил много хороших поступков. На нашей базе. Тут. Ты принес Яковлеву «желудь», который каждый лаборант захапал бы себе. Согласился помочь Огоньку с биоматериалами. Это дорогого стоит! – возражала девушка, оживленно жестикулируя.

– Люди так любят обманывать. И ты, Скай, ничем от них не отличаешься. И ведь ты обманываешь не меня, а себя. Себя, понимаешь? Ты как те фанатики, что выдумывают для себя воображаемого друга, который решит за них все проблемы и подарит страховку. Что после смерти ничего не заканчивается. Но это ложь. Потому что по ту сторону шахматной доски никого нет. Так и со мной. Ты лишь придумала образ. Ты не знаешь меня. Совсем не знаешь.

– Неважно, что было у тебя в прошлом. Я смотрю на то, как мы сработались. И на то, каким человеком ты был последние четыре месяца. Так что пообещай.

– Я не могу.

– Можешь. Ты можешь начать жить, а не существовать, Никита… – и она нежно поцеловала его в губы…

* * *

Скай уже спала.

Никита открыл холодильник, достал оттуда колу, присосался к горлышку – пить хотелось неимоверно.

Поставил обратно, пошел в спальню через коридор. Задержался у сумки Скай – оттуда торчала старая тетрадка. Прислушался – спит.

Точно, спит.

Вытянул, открыл.

«И лишь во сне мы видим правду».

Только эта надпись, по центру страницы. И ничего больше в той тетрадке написано не было.

– Странно, – хмыкнул он, вернув тетрадь на место.

Вернулся в спальню, залез под одеяло, обняв Скай.

И мгновенно провалился в сон.

* * *

Тускло освещенная комната с ободранными обоями. Молодая женщина убаюкивает ребенка.

В комнату врывается коротко стриженный сероглазый мужчина:

– Все из-за тебя! Ты, тупая мерзкая сука! Ты предпочла мне свои идиотские картины! – Мужчина скидывает мольберт. – Тупая сучка! Художница сраная! Как тебе твой колледж искусств, приносит, сука, деньги?!

Женщина вздрагивает, но сидит молча, только крепче прижимает к себе дитя.

– Никому на хрен не нужны твои рисуночки! Ты бездарность! Ты просто бездарность! А я тащу эту семью на своих плечах! Я на своих плечах тащу! Но из-за тебя мы недоедаем! Из-за тебя мы живем в говне! А еще, – плюется он, – из-за него! Ты ведь любишь этот кусок орущей плоти больше меня! Что, Лизонька, я тебе больше не нравлюсь?! Теперь ты тратишь время на этого отпрыска?! Я его убью! Я убью его, сука!