Книга Три тысячелетия секретных служб мира. Заказчики и исполнители тайных миссий и операций - Ричард Роуэн

Глава 32
Мощный натиск фунта стерлингов

Кабинет министров короля Георга III оставался неравнодушным к стратегическим интригам. Они щедро сыпали золотом, питая глубокую веру в действенность секретной службы, и уважительно относились к периодическому безденежью хорошо осведомленных иностранцев. А тем временем их французские противники постоянно жаловались на нищету государственной казны и хроническую нехватку средств для секретной службы. Возможно, потому тайные операции Англии против Наполеона зачастую добивались успеха, что затем повторилось при мощной комбинации британской разведки и блокады в войне с Германией столетием позже. У высокопоставленных деятелей бонапартистского режима всегда можно было купить крайне важные сведения; поддержка нейтрально настроенных также приобреталась с помощью осторожно раздаваемых наградных.

Значительная часть шпионской программы, нацеленной против Империи, проводилась британскими дипломатическими представителями в Германии — советником в Штутгарте, полномочным послом в Касселе и, в особенности, Дрэйком, полномочным представителем, аккредитованным при баварском дворе в Мюнхене. Дрэйк так ловко раздавал взятки, что подкупил директора баварской почты, таким образом обеспечив себе доступ ко всей французской корреспонденции. И все же этот виртуоз шпионажа серьезно скомпрометировал себя, когда ему пришлось воспользоваться услугами человека, который оказался агентом французской контрразведки. Дрэйк щедро заплатил ему за ложную информацию, тогда как тот выудил у английского дипломата важные конфиденциальные документы, которые Наполеон поспешил предать публичной огласке.

Кунад, датский посланник, и Форбс, американский консул в Гамбурге, оказали большую помощь британской секретной службе, выдавая фальшивые паспорта с датскими и американскими именами. Французы утверждали, что и американский консул в Дюнкерке настолько рьяно содействует шпионам, что фактически является агентом английской разведки. В письме, адресованном контр-адмиралу Декре, император предупреждал: «Английские крейсеры взяли за правило приближаться к нейтральным судам, намеревающимся зайти в наш порт, снимать пару человек из экипажа и заменять их своими шпионами, которые таким образом получали возможность оставаться во французских портах на все время пребывания там нейтральных судов». Более того, подданные нейтральных государств, обнаруженные на кораблях, захваченных в море в качестве военной добычи, зачастую оказывались английскими агентами, которые были снабжены иностранными паспортами.

К тому же англичан обслуживала разношерстная армия наемных шпионов, и для некоторых щекотливых поручений они оказывались куда эффективнее фанатичных роялистов или сторонников Бурбонов, которые разыгрывали из себя бонапартистов лишь для спасения собственной шкуры и втайне презирали корсиканского «узурпатора». Русские, шведы, испанцы, евреи, торговцы, разносчики, бродячие клоуны и женщины — все они заслушивались чарующим звоном золотых гиней. И со всех концов континента, который в то время большей частью оказался замкнутым в границы императорской Франции по праву завоевания, в Лондон потоком полились сведения.

Английские агенты прибегали к разнообразнейшим трюкам для передачи своих донесений, или же им помогали организации роялистов, такие как у аббата Леклерка. Письма, с адресами датских, голландских, шведских, испанских или американских явок, составлялись с применением хитроумных кодов. В 1809 году французы перехватили и расшифровали письмо, «написанное сплошь нотными значками и по виду представлявшее собой невиннейшее музыкальное произведение». Письмо, найденное в бумажнике одного подозрительного лица, заключало в себе такую строчку: «Белье, которое я тебе посылаю, ты, перед тем как использовать, предварительно выстирай, очень уж оно липкое». На подогнутом крае нижней юбки оказался написанный химическими чернилами шпионский рапорт. Когда во Франции во время мировой войны раскрыли женщину-шпионку, прибегнувшую к подобной уловке, это сочли крайне изобретательным и оригинальным.

Излюбленной и почти безошибочной кодовой хитростью врагов Наполеона служили опознавательные термины. Существует секретный доклад министерства полиции императору, в котором французская контрразведка сообщала, что, по ее сведениям, специальные термины, заимствованные из области музыки и ботаники, больше не используются английской секретной службой — впредь в постоянных кодах врагов станут использоваться термины из области часового мастерства, домохозяйства и кулинарии.

Разведывательные операции, проводимые банкирскими домами, рассматривались как феномен развития секретной службы. Но стоит упомянуть об операциях Ротшильдов во время беспорядков в Европе ради поддержания того священного принципа, что корсиканец или какой-либо иной новоявленный диктатор дарует право уничтожать миллионы своих граждан, облачившись в горностаевую мантию и сочетавшись браком с юной герцогиней. Ротшильды надеялись, что Наполеон проиграет свою игру и не успеет погубить всю Европу до того, как погибнет сам. Этой уверенностью они фактически поставили на карту свое финансовое существование и даже самую жизнь. Поскольку братья Ротшильды распространили влияние по всему Европейскому континенту, стремительно превращавшемуся во французскую вотчину, им всего важнее было пренебречь судьбой Бонапарта и уберечь свое собственное величие. Со времен Фуггеров Европа еще не видела частной секретной службы, действующей ради такой благой цели. И если отвлечься от того, что за кулисами любой вражды к Наполеону стояла английская разведка, то это, вероятно, была лучшая из частных служб в лагере врагов императора.

Наполеон так часто испытывал на себе удары фунта стерлингов, что и сам привык полагаться на могущество ассигнаций, которые даже не всегда были законными. Префект полиции Паскье в своих мемуарах повествует, как его секретные агенты обнаружили тайную типографию, где за большое вознаграждение и только по ночам работали опытные печатники. Дом, в котором велась эта таинственная работа, находился на Плен-Монруж; он строго охранялся, вход в него был наглухо заперт и забаррикадирован. Происходило это незадолго до похода на Россию, в 1812 году. Паскье распорядился устроить полицейский налет. Взломав запоры, его агенты застыли в изумлении. Мастерская, как они и подозревали, печатала фальшивые ассигнации, но не французские или английские. Кредитки оказались австрийскими и русскими! Когда об этом было доложено в префектуру, Паскье велел оставить это дело. Главным печатником оказался некий господин Фен, брат одного из доверенных секретарей Наполеона, того самого, в обязанности которого входило чтение наиболее завлекательных выдержек из частных писем, поступавших в бюро почтовой цензуры.

Фальшивомонетчики, предупредили Паскье, подделывали купюры под личным патронажем императора. На эти деньги предполагалось покупать продовольствие во время предстоявшего колоссального нашествия на неприятельские страны. Добропорядочному Паскье объяснил это сам генерал Савари, заметив, что его венценосный владыка в этом случае лишь следовал примеру англичан. Теперь Савари внезапно оказался во главе всей наполеоновской полиции. Жозеф Фуше — непревзойденный специалист своего дела — пережил бури и опасные штили, подозрения и контршпионаж братьев Наполеона, но в конце концов был уволен с должности министра полиции, когда проявил признаки благоразумия.