Книга Золотая лилия - Райчел Мид

Соня впала в замешательство и принялась лихорадочно размышлять, какие же выводы следуют из этих сведений.

— Но у всех ли алхимиков кровь настолько невкусная? Если да, то почему стригоям удастся пить ее?

— Существуют индивидуальные различия, — не сдавалась я. — Или некоторые стригои более упрямы. Но изучать следует не нас. Точка.

— Вдруг именно в тебе присутствует нечто особенное? — пробормотала Соня.

Нет! Я этого не желала. Я не хотела, чтобы меня посадили за стекло, как Кита, и принялись исследовать. Я не выдержу! Я молилась, чтобы Соня не заметила мою панику.

— В ней много особенного, — сухо произнес Адриан. — Но ее кровь не обсуждается. Зачем ты снова завела этот разговор?

Соня гневно взглянула на Адриана.

— Конечно, не из шкурных интересов! Я хочу снасти наш народ! Весь народ! Я не позволю, чтобы в мире появлялись новые стригои! Никто не должен жить таким! — В глазах Сони промелькнул трепет, будто ею завладело давнее воспоминание. — Жажда крови и полное отсутствие сопереживания… вы не можете себе представить, каково это! Ты пуст изнутри. Ты превращен в ходячий ночной кошмар — но тебе это безразлично…

— Занятно, — произнес Адриан, — особенно если учесть, что ты осознанно стала стригойкой.

Соня побледнела, а я почувствовала, что разрываюсь надвое. Я ценила стремление Адриана защитить меня, но мне было жаль Соню. Она рассказывала мне однажды, как нестабильность духа — которой страшился и Адриан подтолкнула ее к превращению в стригойку. И ни о чем в своей жизни она так не сожалела, как об этом решении. Она подчинилась бы наказанию, но двор не знал, как урегулировать ситуацию.

— То было ошибкой, — холодно произнесла она. — И я все осознала. Именно поэтому я хочу спасти других от подобной участи.

— Найди другой способ, не втягивая сюда Сидни! Ты же знаешь, как она к нам относится… — Адриан взглянул на меня и осекся, и я с удивлением услышала в его тоне горечь. — Ты осведомлена о том, что о нас думают алхимики. Если ты не остановишься, у Сидни из-за тебя начнутся неприятности с начальством. А если ты уверена, что разгадка в алхимиках, попроси их подобрать добровольцев и экспериментируй.

— Я могу помочь, — предложила я. — Насчет добровольцев. Я поговорю с руководством. Им не меньше вашего хочется извести стригоев.

Соня замешкалась, и Адриан продолжил:

— Сейдж, вообще-то они откажутся. Именно поэтому она обращается к тебе лично, и только по этой причине твою кровь не отправили в лабораторию алхимиков.

— Почему вы не понимаете, как это важно?! — вырвалось у Сони. В глазах у нее горела неутолимая жажда творить добро. Я почувствовала угрызения совести. Я буквально разрывалась от внутренних противоречий.

— Отнюдь, — возразил Адриан. — Ты считаешь, я против того, чтобы этих ублюдков стригоев стерли с лица земли, всех до единого? Я только этого и хочу! Но не надо принуждать людей!

Соня устремила на него долгий, спокойный взгляд.

— Мне кажется, ты позволяешь личным чувствам влиять на собственное отношение к делу. Твои эмоции способны сорвать наши исследования.

Адриан улыбнулся:

— Тогда радуйся, что через два дня тебе больше не придется меня терпеть.

Соня посмотрела на нас с таким видом, словно сейчас снова примется спорить, но затем передумала. Она молча вышла из комнаты. Она потерпела крах. А меня принялись терзать сомнения. Теоретически я понимала, что она права, но все мое существо восставало пролив такого положения вещей.

— Мне не хотелось ее расстраивать, — выговорила я наконец.

Но на лице Адриана не читалось ни капли сочувствия.

— Ей не следовало расстраивать тебя. Она знает, как ты ко всему относишься.

Я чувствовала себя неважно, но не могла избавиться от одного четкого ощущения. Если бы я разрешила им взять мою кровь сейчас, они бы никогда от меня не отстали. Я вспомнила день, когда Дмитрия и Эдди окутывали магией духа. Нет, я не могла рисковать тем, чтобы и меня втянули в подобные эксперименты! Я и так уже зашла слишком далеко!

— Мне нравится Соня, — вздохнула я. — Я дала ей первый флакон и могу понять, почему она подумала, что ей несложно будет получить и второй.

— Неважно, — заявил Адриан. — Ты сказала: «Нет».

— Мне вправду надо сообщить об этом алхимикам, — сказала я. — Может, они нас поддержат.

Вряд ли у меня возникнут неприятности из-за первого флакона. Изначально алхимики одобрили исследования, и я, наверное, даже наберу очки за то, что не поддалась давлению вампиров и не предоставила новый образец.

Адриан пожал плечами:

— Ну и отлично. Если откажутся — ты за них не в ответе.

— Спасибо, что так галантно встал на мою защиту, — решила поддразнить его я. — Ты бы точно заинтересовался тренировками у Вольфе, если бы решил, что тебе нужно защищать не себя, а другого.

Адриан усмехнулся:

— Я просто не люблю смотреть, когда на кого-то давят.

— По тебе следует вернуться на занятия вместе со мной, — не унималась я. — У тебя должен быть шанс попытаться отыграться на мне!

Адриан снова сделался серьезен и отвел взгляд.

— Жизнь покажет. Пока что мы сосредоточимся на уроках вождения — конечно, когда у тебя будут перерывы в свиданиях с твоим парнем, Сейдж.

Вскоре я ушла, продолжая удивляться странному поведению Адриана. Может, это часть воздействий духа на рассудок? Сначала он держится храбро и вступается за меня, а в следующую минуту у него надает настроение и он все отрицает. Думаю, здесь крылись иные причины, но моих аналитических способностей уже не хватало.

По возвращении в Амбервуд я сразу отправилась в библиотеку за книгой по курсу литературы. Мисс Тервиллингер уменьшила мою обычную нагрузку, чтобы я посвятила несколько часов работе над заклинаниями. Но, к сожалению, ее занятия (раньше я предполагала, они будут самыми легкими из выбранных мной дополнительных уроков) отнимали больше времени, чем все домашние задания, вместе взятые. И особенно приятно было для разнообразия сосредоточиться на другом предмете. Выходя из отдела британской литературы, я случайно заметила Джилл и Эдди, сидящих за одним столом. Странное дело. А где же Мика?

— Привет, ребята! — поздоровалась я, устраиваясь рядом. — Какие-то сложности?

— До чего же странно заново учиться в выпускном классе! — пожаловался Эдди. — И прогуливать нельзя! Надо получить хорошие отметки, чтобы меня не выгнали.

Я усмехнулась:

— Эй, лишних знаний не бывает!

Эдди постучал по лежащей передним кипе бумаг.

— Да ну? А между прочим, как звали первую женщину, получившую Пулитцеровкую премию за постановочное фото?

— Эдит Уортон, — машинально ответила я. Эдди сразу принялся записывать имя, а я повернулась к Джилл. — А у тебя как дела? Где Мика?