Книга Когда мы мечтаем - Энн Петцольд

– Мэл? – я робко подвинулась вперед. – Я вернулась.

Ноль реакции. Хотя я стояла совсем рядом с ней.

– Мэл?

С каждой секундой комок в горле нарастал.

– Пожалуйста, Мэлани…

Голос сорвался.

– Пожалуйста, скажи хоть что-нибудь. Мне очень жаль. Я все исправлю, хорошо? Я…

С громким стуком она поставила стакан на стол. Вода плеснула через край ей на руки, я вздрогнула.

– Хочешь все исправить? – угрожающе тихим голосом заговорила она. – То, что ты соврала мне? Улетела в Нью-Йорк – Нью-Йорк! – и тебе даже в голову не пришло, что стоит сообщить мне об этом? Или, может, ты о той милой картинке, которую мне прислала Лив, когда я думала, что ты с подругой на пляже?

Я почувствовала, как съеживаюсь под градом упреков.

– Я не могла рассказать, – попытка защитить себя внезапно прозвучала пустой отговоркой.

– Мне казалось, мы можем доверять друг другу.

Я тут же кивнула.

– Можем! Но… все сложно. Он сказал, никто не должен узнать…

– Он сказал, что никто не должен узнать? – она снова оборвала меня. – Ты себя слышишь, Элла?

– Понимаю, как это выглядит, но если ты позволишь мне объяснить…

– О-о-о, так ты понимаешь, как это звучит для меня? – она резко встала, не давая мне шанса ответить. – Потому что, как по мне, парень из голливудской тусовки затеял классную игру и воспользовался моей младшей сестрой.

– Никто мной не пользовался! – я принялась защищать его. Себя. Нас. Слова, выбранные Мэл, звучали так… неправильно.

– Он ведь старше, да?

– На два года, – в отчаянии простонала я. – Ничего не случилось, да и я уже совершеннолетняя, манипулировать мной не так легко, как ты думаешь.

Температура в комнате упала до нуля, повеяло холодом.

– Прошу прощения?

Пришлось максимально быстро сдавать назад.

– Нет, я не это хотела сказать.

Мэл, казалось, меня вовсе не услышала. Она стояла, скрестив руки на груди, и смотрела на меня сверху вниз, словно я внезапно снова превратилась в подростка, за которым ее попросили присмотреть.

– Конечно. Может пояснишь, что же ты хотела сказать?

Я сжала кулаки. Расслабила. Снова сжала, давая напряжению хоть какой-то выход.

– Я не это имела в виду.

– Думаешь, я тобой манипулирую?

Я помотала головой и умоляюще посмотрела на нее. Зачем у меня вырвались эти слова? Боже, почему нельзя отмотать время назад?

– Я подразумевала другое.

– Ладно.

Она ушла в гостиную, оставляя меня на кухне.

Я заставила себя пойти за ней.

– Подожди, Мэл. Мы можем поговорить об этом, пожалуйста?

– Я и правда не хочу с тобой сейчас разговаривать, Элла.

Ее слова почти ощутимо ударили по мне.

– Да мы ни о чем никогда и не говорим!

Слова вылетели прежде, чем я успела взять себя в руки.

Повисла мертвая тишина, но язык уже попросту не реагировал на посылаемые мозгом предупреждения.

– Ты хоть раз замечала, что мы вообще не говорим о маме с папой? Будто их никогда и не было?

– Разумеется, были. И никто не притворяется, что это не так. Они были важной частью нашей жизни, но…

– Они остаются! – перебила я ее. – Они до сих пор остаются важной частью нашей жизни, и с их смертью в этом вопросе ничто не изменилось.

– Ты прекрасно знаешь, что я не об этом.

Она твердо посмотрела на меня, но я не отвела взгляд.

– Тогда почему ты каждый раз, стоит нам с Лив заговорить о них, выходишь из комнаты? Почему ни в кухне, ни в гостиной о них ничто не напоминает? Почему ты не можешь просто признать, что тоже скучаешь по ним?!

– Потому что не все переживают горе так, как ты, Элла!

Я вздрогнула от ее крика. Слова исчезли, вся закипавшая внутри злость остыла.

Мэл сорвалась:

– Ты хоть раз задумывалась, что не все из нас могут себе позволить постоянно жить в воспоминаниях? Считаешь, я иду на работу, потом прихожу домой и весь день ничего не чувствую? Когда мне горевать и плакать, Элла, когда? Если есть идеи, я их с удовольствием выслушаю, но до тех пор я отвечаю и за вас, и за себя! А заодно пытаюсь двигаться дальше и хоть как-то жить!

Я молча смотрела на Мэл. Она не стала дожидаться, пока я переварю сказанное, а, покачав головой, вздохнула и ушла. Как только хлопнула ее дверь, у меня из глаз брызнули слезы.

Вот бы, как маленькой, вцепиться ей в руку и заставить говорить со мной, смотреть на меня. Но вместо этого я осталась стоять на месте. Впервые за долгое время мне отчаянно захотелось, чтобы мама оказалась здесь. Обняла меня и сказала: «Все будет хорошо». Сейчас я больше, чем когда-либо прежде, нуждалась в поддержке и понимании.

Я закрыла лицо руками. Провела по волосам. Волшебный день так быстро обернулся полной катастрофой. Я изо всех сил пыталась привести мысли в порядок.

Стоит ли писать Чжэ Ёну? Может, он пытался как-то связаться со мной? Я полезла в карман, ища телефон, но вспомнила, что оставила его на кровати.

Закрыв у себя за спиной дверь в комнату, я наконец проверила оповещения. Ничего. Ни сообщений, ни пропущенных вызовов.

Зато пришло фото от Эрин. Просто пейзаж без подписи. Пока я набирала ей сообщение, глаза все еще туманили слезы.

Я: Ты мне очень нужна.

Как же я обрадовалась, когда спустя всего несколько секунд она позвонила!

Вытерев мокрые щеки, я нажала ответить. Попыталась успокоить дыхание, чтобы не пугать Эрин. Но стоило мне услышать, как она спрашивает, что случилось, и… плотину прорвало. Я рыдала, дрожала, всхлипывала и из последних сил цеплялась за ее утешения. Бессмысленные, но такие нужные сейчас слова.

Не знаю, сколько прошло времени, пока я снова смогла более-менее нормально разговаривать.

– Лучше? – мягко спросила Эрин.

Я беспомощно кивнула.

– Да. Прости.

– Ты не должна извиняться, – возразила она, и в эту минуту я была счастлива, невероятно счастлива, что у меня есть такая подруга. – Хочешь поговорить об этом?

– Не знаю, с чего начать… – Тут меня озарило. – Ты разве сейчас не должна работать?

– Нет, все нормально. У меня как раз обед.

– Я… В общем… – я закашлялась. – Мы с Мэл только что поссорились.

– Из-за чего?

– Я поехала в Нью-Йорк и не сказала ей. И… и…