Книга Взрывная Шипучка - Амалия Март
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Это все, Май.
Он отталкивается от столешницы позади себя, звенит гора грязной посуды, составленная неустойчивой горкой. На короткий миг мне кажется, что Влад идёт ко мне, что он заключит меня в свои объятия и выдохнет мне на ухо: это все, Май, теперь я твой. Но коварная действительность — беспощадная штука: он делает шаг и ещё один, но не ко мне, а мимо. Открывает позади меня дверь, и я слышу только его удаляющиеся шаги и стук своего сердца.
Кажется, вся кровь отлила от конечностей, сосредоточившись в груди. Руки не поднимаются, ноги не идут, лицо не способно отразить отчаяние, которое я испытываю. Это же неправда, да? Не конец?
Не может этого быть. Просто не может.
Влад
Она не пришла.
Обошлись без сцен. Хотя не уверен, что Оксана стала бы закатывать скандал или что-то вроде того. Ее методы куда более извращённые.
Теперь в моем паспорте красуется печать, знаменующая начало новой жизни. А смысл этой самой новой жизни похерен к чертям. Пустота расширяет черную дыру в груди, неприятно ноет где-то в затылке. Все. Начинать. Сначала.
Черт.
— По пиву на радостях? — лыбится Серёгин.
— Настрой не праздничный, — утыкаюсь в телефон, просматривая журнал вызовов. Знаю же, что последние пропущенные от нее там неделю назад, но все равно истязаю себя этим никчемным ритуалом.
— Значит, помянем, — не унимается друг.
— Пошли, — нехотя соглашаюсь.
Бар на Новослободской работает круглосуточно, но в обеденные часы — это жалкое зрелище. Владельцы явно пытаются заманить народ в неурочные часы дешёвыми бизнес-ланчами, но выходит не слишком успешно. В три часа дня заведение вновь пустует, а мы здесь — единственные клиенты сонного бармена.
— Два светлых нефильтрованных, — просит Макс, я только киваю. — И водки триста.
— Я не буду.
— Будешь. Объявляю рабочий день законченным. А холостяцкую жизнь начатой!
— Сомнительный повод.
— Тогда за то, чтобы твоя рожа снова приобрела человеческий вид, а то последнюю неделю на тебя поступило две жалобы от клиентов, а это плохо влияет на наш рейтинг.
— Даже так…
— Ты все еще не можешь пережить, что твоя бывшая оказалась доктором Зло?
— Нет, это уже не трогает.
Я сжимаю в руках стакан с холодным напитком и смотрю, как Макс бодро опрокидывает в себя рюмку водки. Его печень когда-нибудь сдастся. Но это не мои проблемы, мои бьют по другому органу.
— Что тогда? Из-за девчонки?
Молча отпиваю пиво. Может, стоило водки.
— Что, так зацепила?
Есть ли смысл отвечать? Зацепила — слово, не вмещающее в себя весь спектр моих чувств, а то, что вмещает — произносить не хочется. Не для Макса.
— Тогда не понимаю, почему ты сидишь здесь со мной… то есть, я, конечно, превосходный собеседник, но серьезно, какого хрена ты повесил на себя это траурное выражение лица и тратишь здесь первые часы своей свободы?
— Слишком много лжи, слишком мало лет.
— Дебил ты, Горький. Второй недостаток быстро проходит, а первый…
— Я стоял там, как последний истукан, Макс. Одна — манипуляторша, вторая — паталогическая врунья. У нее ложь на лжи, понимаешь? Ну, как ей вообще доверять? Как узнать, что из того, что она говорила правда, а что — фантазия? Может, там все ложь, может, она вообще по-другому не умеет. А я второй раз на те же грабли…
— Ну, с Оксаной все понятно, я тебе ещё в институте говорил, что там полная клиника, но ты в эти ее котлетки вцепился, как доберман, блин… А вот с хрюшкой все неоднозначно. Может, от неразумности все? Сколько ей лет?
— Двадцать четыре. Детский сад, блин, — в горле сушит, в груди свербит, пиво не спасает.
— Так и отлично, ещё можно перевоспитать.
— Не уверен.
— А в чем уверен?
— Что хочу водки.
Майя
Рыдания уже не помогают. Счастливый вид Гуси, которая аки бабочка порхает надо мной и старается придать своему лицу менее блаженный вид — тоже. Из солидарности она молчит и не спешит вывалить на меня разрывающие ее изнутри эмоции. Тут явно замешан мужик, а я сейчас адекватно среагировать на ее новости не смогу, так что…
Она просто молча включает Нетфликс, вовремя приносит салфетки и отбирает у меня телефон, когда я хочу ему позвонить. Это я попросила. Потому что тактика “забомбардируй его телефон звонками и голосовыми сообщениями” не работает. Надо переходить к тяжелой артиллерии: радио тишине.
Какая ж я дура, Господи.
Те еще новости, конечно. Но я не устаю себе это повторять. Столько подходящих моментов было, чтоб все ему вывалить, так нет же, дождалась самого подходящего. Всю дорогу на электричке от Коломны до Москвы себе это повторяла, а так и не смирилась.
Хотя и он хорош, конечно! Ну, мелочи же не рассказала, ме-ло-чи. А он…
Но я ему так просто слиться не позволю. Сегодня тот самый день.
Едва Гуся выходит в магаз за очередной порцией мороженого, я шустро собираюсь и выбегаю из дома. Да, мой телефон она забрала с собой, но не мою решимость!
Это идиотский план. Очередной идиотский план. Но это никак не мешает мне решительно вдавливать звонок в дверь незнакомца.
На громкую непрекращающуюся трель хозяин квартиры отзывается неприкрытыми ругательствами, но дверь все же открывает. Высокий худощавый парень с обильной каштановой шевелюрой, торчащей в разные стороны, комично кривит рот, когда видит меня.
— Вы должны спасти мне жизнь! — начинаю с главного.
Мужчина напротив явно настроен скептически. Возможно, даже слегка враждебно. Еще бы! У любого крыша съедет, звони ему в дверь две непрерывных минуты. Он, по-ходу, спал вообще.
Чувак окидывает меня оценивающим взглядом снизу вверх и тяжело вздыхает, прислоняясь к дверному косяку.
— Я не буду подключаться к вашему оператору, мне не интересны супер-мега- всасывающие пылесосы и я атеист.
— Приятно познакомиться, — киваю я. — А я — Майя. Так вы хотите стать героем?
— Типа кошку достать с дерева? — скучающе бросает он.
— Нет, типа закинуть туда девушку. В смысле, не конкретно на дерево, а… короче, мне нужно воспользоваться вашим балконом.
Мы с минуту сверлим друг друга колючими взглядами, битва кто кого возьмет напором накаляет пространство. Я всматриваюсь в наглые серые глаза, передавая телепатически "сдавайся". Он складывает руки на груди, ментально защищая себя. Прошаренный, засранец.
