Книга Меровинги. Король Австразии - Ольга Крючкова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
512 год от Р.Х.
Пока короли долевых королевств укрепляли границы своих владений и обустраивали новые столицы, король вестготов Амаларих перешел со своим войском через Пиренеи и захватил Лангедок: гарнизоны, выставленные на юге франкского королевства еще Хлодвигом, были, увы, немногочисленными.
Вестготская знать Тулузы, недовольная властью франков и возведением на землях их домена христианских храмов – очагов чуждой им веры, тоже приняла сторону Амалариха: добровольно открыла перед его войском городские ворота и встретила вестготов как освободителей. Гарнизоны франков были уничтожены в Тулузе в считанные дни, и путь на принадлежавший королю Хильдеберту город Бордо стал фактически свободен.
Меж тем дальновидный Амаларих не тропился объявлять войну Хильдеберту. Напротив, он отправил ему своеобразное «предложение о мире», согласно которому короли долевых королевств должны были признать новые границы вестготского королевства – с уже включенными в его состав землями Лангедока. В противном же случае Амаларих грозился захватить Бордо и восстановить границы своего государства в соответствии с договором, достигнутым некогда между Хлодвигом и Эйрихом Непобедимым. А это означало, что опасности подвергнутся расположенные на землях Луары города Пуатье, Тур, Бурж, Орлеан и другие.
Братья собрались в Лютеции, столице Хильдеберта, дабы обсудить сложившуюся непростую ситуацию. А она действительно была непростой, ибо помимо агрессивно настроенных вестготов на севере активизировались саксы, а на западе – бургунды. Поэтому поход, к тому же совместный, против одного только вестготского короля был бы сейчас крайне не своевременным. Приядя к столь неутешительному выводу, Хильдеберт, земли которого оказались наиболее уязвимыми, предложил принять-таки навязываемое Амаларихом «предложение о мире» и признать за ним право на Лангедок. А дабы умерить захватнические аппетиты вестгосткого короля на будущее, предложил также выдать за него их юную сестру Хлотхильду: скрепление мира между королевствами посредством родственных связей было тогда широко распространено.
Амаларих охотно согласился на брак с франкской принцессой. Несмотря даже на то, что она была христианкой, а он, как и все вестготы, – арианином. Словом, вскоре Хлотхильда стала второй женой вестготского короля, и братья успокоились: долгожданный мир, казалось, был достигнут…
Однако спустя два года после этих событий в Лютецию под видом купца прибыл от королевы Хлотхильды тайный посланник и передал Хильдеберту письмо, содержание которого ввергло франкского короля в состояние неописуемой ярости. Сестра сообщала о бесконечных унижениях и издевательствах, духовных и физических, коим она подвергается со стороны супруга. Амалариха крайне возмущает-де, что жена, отказавшись принять арианство, кое считает ересью, продолжает исповедовать христианскую веру. «А однажды, – писала Хлотхильда, – когда я отправилась в единственную церковь Тулузы, где служба проводится в соответствии с римскими канонами, мой супруг приказал своим подданным забрасывать меня на всем пути следования грязью и подвергать всяческим оскорблениям. Я же, однако, не отступилась и до церкви, хотя и в крайне удручающем виде и состоянии, все-таки добралась. В тот же день Амаларих, разъяренный моим упорством, в очередной раз жестоко избил меня…» В подтверждение написанного «купец» достал из-за пазухи пропитанный кровью женский платочек с инициалами королевы вестготов и вручил его Хильдеберту.
Взъярившийся король Хильдеберт тотчас отправил письма братьям, в коих сообщал о творимых Амаларихом жестокостях по отношению к сестре, вверенной их заботам, и предложил выступить против тирана совместным походом. Братья ответили согласием, и вскоре объединенные под их началом воины достигли границ Лангедока, быстро смяли гарнизоны вестготов и осадили Тулузу. Осада выдалась на редкость короткой: франкские короли-братья, унаследовавшие от отца множество осадных механизмом, весьма успешно применили их, и Тулуза пала почти без сопротивления.
Хильдеберт собственноручно убил короля вестготов Амалариха, но сестру этим, увы, не спас. Обессиленная от частых побоев мужа, Хлотхильда скончалась на руках братьев…
Вестготы жестоко поплатились за смерть франкской принцессы: и Лангедок, и особенно Тулуза были беспощадно разгромлены и разграблены. Хильдеберт, к примеру, среди прочих трофейных сокровищ прихватил из вестготских городов шестьдесят серебряных чаш, пятнадцать золотых блюд и двадцать окладов для Евангелий, усыпанных драгоценными камнями. По прибытии же в Лютецию он передал все эти ценности христианским храмам – в память о сестре.
513 год от Р.Х.
Теодорих удобно расположился в кресле напротив пылающего камина. Зима в этом году выдалась менее суровой, чем в прошлом, но поскольку у него все чаще стали побаливать ноги, огонь в камине поддерживался постоянно.
В покои Теодориха вошел Парсифлоний, несгибаемый старик истинно римского происхождения. Прежний наместник Ахена всегда почитал его самым мудрым и прозорливым советником. Ныне Парсифлоний был достаточно стар, но точного его возраста никто в ахенском замке не знал. Впрочем, скорее всего, он и сам уже забыл, сколько ему лет. Однако, даже удалившись после смерти Сегноция от дел, бывший советник сохранил завидные ясность ума и память, благодаря чему был прекрасно осведомлен обо всем происходящем как в Ахенском домене, так и в Лютеции с Бургундией. Его многолетние дипломатические связи, основанные чаще не столько на политике, сколько на личных и тайных отношениях с сильными мира сего, сохранились и по сей день.
Теодорих искренне уважал почтенного старика, поэтому при его появлении учтиво поднялся с кресла, сам налил в чашу вина, недавно доставленного ему из южной Аквитании, и протянул гостю со словами:
– Прошу, Парсифлоний, присаживайся ближе к огню и отведай моего вина.
Тот для начала поводил над сосудом носом.
– Вино терпкое. Значит, в год сбора винограда, пошедшего на его изготовление, весна выдалась прохладная, а лето было влажное.
Теодорих восхитился:
– Парсифлоний, я не устаю поражаться твоим способностям!
– В данном случае никаких особых способностей мне не потребовалось, господин, – одно только знание. Мой отец хорошо разбирался в винах, ибо во времена правления римского наместника Авиты имел обширные виноградники в Аквитании. Давно это было, а как сейчас помню… Мальчишкой я мог часами смотреть на девушек, которые, задрав юбки и обнажив стройные ноги, давили ягоды ступнями в огромных чанах. А знания и воспоминания с возрастом не теряются. – Парсифлоний отпил вина и похвалил: – Неплохое вино…
– Но ты, наверное, уже догадался, что я пригласил тебя не только для обсуждения качества напика?
– Разумеется, мой господин. В последние годы Парсифлония зовут лишь тогда, когда кому-то требуется добрый совет от него. Вы уж простите меня за дерзость.
Теодорих снова порадовался прозорливости старика.
