Книга Не такая, не такой - Ашира Хаан

Проводил ее, кивнул секретарше, прикрыл дверь и повернулся к моим родственникам.

Бывшим родственникам.

Ольга сложила руки на груди, Влад задрал подбородок.

— Мне действительно немного любопытно, что вы хотите предложить и на что рассчитываете. И есть какие-нибудь аргументы, кроме уже высказанного «он же твой сын!», — я прошелся по кабинету, постучал пальцами по столу.

На самом деле интересно не было.

Но так надо.

— А мне действительно интересно, ты в самом деле собрался жениться на этом убожестве, Юлий? — презрительно выговорила Ольга, только что не выплевывая слова. — Что ты в ней нашел? За собой не следит, мямля, дура, помочь тебе ничем не может и даже на таланты в постели твою глупость не спишешь!

— На тебе же женился, — ухмыльнулся я.

— Так она просто тебя пузом взяла? — Ольга поджала губы. — Ты проверь потом, может и не твое. Не бывает такого, что тридцать лет ни одного залета, а тут раз — и в дамки. Хотя не уверена, что тест правильно покажет, если от…

— Оль… — я улыбнулся, хотя сейчас это больше походило на оскал. — Ладно, Влад. Я уже понял, что репетиторы и консультанты нам безбожно врали насчет его мозгов. Но ты-то? Неужто тебе материнская любовь настолько глаза застит?

— Это тебе кое-что глаза застит! Неужели ты не видишь, что она тебя разводит?!

Дверь позади меня открылась бесшумно, и я только по вспыхнувшим глазам Ольги догадался о том, что происходит и обернулся, протягивая руку Соне.

Та уцепилась за нее, как будто выныривала из мутной воды, прижалась ко мне своей мягкостью, но взгляд и голос были твердыми:

— Знаете, что, Ольга! Вам бы определиться для начала: я дура и мямля или такая хитрая и коварная, что развела не только Влада, но и знаменитого адвоката Юлиана Гришина, с которым боялись связываться даже в те годы, когда дешевле было человека пристрелить, чем судиться!

Не сомневался, что она будет подслушивать. Но выступление — сюрприз. Не стал вмешиваться, слушал и гордился.

— Не знаю, какими талантами вы достигли своего успеха в бизнесе, но то, что вы пришли сюда, чтобы поговорить о деле, а сами копаетесь в чужом белье, очень многое говорит о ваших методах!

Сейчас главное сохранить лицо, потому что Ольга на меня упорно косится, а я хорошо знаю, как и чем она выдавила конкурентную сеть с рынка.

— И наконец, про наши отношения с Юлом, — Соня сильнее сжала мою руку, я ответил ей легким пожатием. Давай, жги. — Пора бы вам понять, что личная жизнь тридцатилетнего сына и бывшего мужа вообще вас никак не касается! Занимайтесь собственной. А кого я люблю и почему выбрала одного, а не другого — вообще не ваше собачье дело!

Соня вскинула на меня свои огромные глаза, и, конечно, там в глубине таился невероятный ужас. Но смелость — это не когда не боишься, а когда преодолеваешь свой страх. Она бросила последний взгляд на обескураженную отпором Ольгу, проигнорировала — молодец! — Влада и развернулась обратно к двери. А так как она продолжала держать меня за руку, то и я вышел вслед за ней, уже не пытаясь скрывать улыбку.

— Что ты ржешь? — задиристо спросила она, когда дверь за нами закрылась.

— Это было смело, очень смело, Сплюшка, — я обнял ее, чувствуя, как отважно колотится ее нежное сердце. — Моя маленькая смелая девочка.

— Сколько раз я тебе говорила, что я не маленькая! — в ней еще клокотал адреналин, и хотелось еще немного покусаться.

— Нет, ты большая девочка, — покладисто кивнул я. — Теперь большая.

Целоваться на глазах секретарши не очень прилично, но что поделать, если мне надо наградить любимую женщину за ее отвагу и любовь прямо сейчас?

За спиной грохотнула дверь кабинета.

— Ну, если тебе эта сучка дороже родного сына! — взвился Ольгин голос.

Как я и думал, она не стерпела и вышла договорить. А вот Влад остался внутри — и не зря. Очень любопытные вещи у меня открыты на экране.

Соня дернулась, но я удержал ее рядом, сделал несколько шагов, обогнув Ольгу по широкой дуге, и нажал кнопку блокировки замка на двери. Кивнул секретарше. Она подняла трубку телефона и сказала:

— Все готово.

— Что ты делаешь?! — Ольга попыталась открыть дверь. Разумеется, безуспешно.

Охрана — в основном, новая, я не стал рисковать, появилась буквально через полминуты.

— Выведите эту женщину, — кивнул я на Ольгу. — И подежурьте снаружи кабинета.

Разблокировал дверь и кивнул Соне:

— Пойдешь со мной?

Она помотала головой и выпустила мою руку. Ну и отлично, ей на сегодня достаточно стресса. Да и у нас с наследником все пройдет быстрее и спокойнее без павлиньих боев.

Все уже было давно готово, ждали только его возвращения.

Владу предлагался простой выбор.

Или мы сейчас вызываем свидетелей, распечатываем материалы по его махинациям с заводом, с госзаказами, с откатами, с фальшивыми лекарствами, заводим дело по каждому случаю — и отправляем дорогого сына шить рукавички. У меня достаточно ресурсов, чтобы вкатить ему по полной

Или.

Он собирает вещички и отправляется в острог добровольно.

В Сибирь.

Волонтером.

Там есть, чем заняться — тушить пожары, отстраивать сгоревшие деревни, высаживать новые леса. Я связался с толковым народом, занятие ему найдут.

Бездельничать не получится, ходить по бабам негде, бухать нечего, бежать некуда.

Выдержит год — уберу обвинения.

Два — аннулирую «волчий билет», с которым его на должность выше курьера ни в Москве, ни в Питере никуда не возьмут.

Три — по возвращении обсудим, как я могу ему помочь начать свое дело.

Пусть у своего одноклассника Макса поучится, парень одними мозгами сумел подняться.

Разумеется, Влад сначала не поверил. Но дружелюбные улыбки охранников, встретивших его у дверей, и вид собравшихся за стеклянными стенами переговорки его сообщниц убедили мальчика, что время шуток и доброго папы кончилось.

Потом он немного поорал и поистерил, позвал маму. Но мама дырявила шпильками асфальт под окнами и ничем, кроме моральной поддержки, помочь не могла.

Попытался поторговаться — а если месяц? А три? А полгода? А не в Сибирь, а в Подмосковье? Еще в Африку можно!

Рассказал ему, что в Африке он, вероятно, сдохнет в первую же неделю со своей безалаберностью, а сын у меня пока один, хотелось бы сохранить.

Пока.

На «пока» он сдался и согласился под конвоем заехать домой за вещами и отправиться с первой же оказией.

Пожалуй, это будет последний шанс как-то выправить ошибки воспитания и характера. Если честный труд и помощь людям в спартанских условиях ему не помогут — ничего не поможет.