Книга Сделка с дьяволом - Слава Доронина

Тяжело вздохнув, я поднялась на ноги и направилась на улицу к Кате и Глаше, чтобы вдохнуть в себя хотя бы крупицу здравых мыслей и почувствовать себя лучше. Но к ногам словно привязали булыжники, в голове зашумело, и все, что я отчетливо запомнила, перед тем, как упасть на пол: я взялась руками за холодную дверную ручку и потянула ее вниз. Встревоженный голос Валентины Андреевны казался мне далеким и слабым, я не могла разобрать ни единого ее слова, а потом и вовсе темная пустота заволокла мой разум и сознание.

Глава 43

Кажется, что я спала целую вечность, мне снилась вода, красивая речка и берег за которым простирался густой лес. Я держала на руках двоих мальчиков, смотрела поочередно в их маленькие светлые личики и сердце сжималось от нежности и любви. Но внезапно громкий и душераздирающий вопль Егора заставил меня сильно вздрогнуть и резко поднять голову. Мой старший сын находился в реке, вскидывал руки верх, тонул, и просил о помощи. На мгновение я впала в ступор, но уже в следующую секунду опускалась на колени, собираясь положить детей на песок и броситься на помощь к Егору. И вдруг услышала позади голос Артура. Он проскочил мимо меня и прыгнул в воду. Концовку сна я не увидела — резко открыла глаза, прижимая пустой воздух вместо детей к своей груди, понимая, что это всего лишь сон…

Белый потолок плыл перед глазами, а сердце гулко отбивало бешеный ритм в груди.

— Все в порядке… — я почувствовала прикосновение к своей руке и повернула голову в сторону, встречаясь с глазами Артура. Окинула его уставшее и бледное лицо быстрым взглядом, затем больничные стены и опустила руки к животу, вспоминая почему оказалась здесь. — С детьми тоже, — сказал он, заметив движение моих рук.

— А Егор? — я вспомнила тот тревожный сон и голова снова закружилась.

— С ним тоже все в порядке, — спокойно произнес Артур. — Как только врачи разрешат тебе перелет, я отправлю вас с ним в Германию. Врач говорит, что твой максимум это тридцать четыре, при самых лучших прогнозах, тридцать шесть недель…

— Что случилось? Почему я в больнице?

Я вспомнила, что собиралась выйти на улицу после разговора с Валентиной Андреевной, но упала в обморок.

— Ты упала в обморок в доме родителей. У тебя открылось кровотечение, когда вы ехали на скорой в клинику. Его остановили. Сейчас ты под наблюдением.

— Что… — его пальцы коснулись моего подбородка и он нежно погладил мою кожу.

— Я не силен в терминах. Но врач заверила, что на фоне переживаний такое часто бывает. Извини меня за все, это полностью моя вина. Мне не следовало отвозить тебя к родителям, не следовало оставлять одну. Но я предположить не мог, что отец узнает тебя, а вскоре с ним случится еще один инфаркт и все последующие события… — мое сердце болезненно сжалось от всех его слов.

Точно… отец Артура! Я совсем забыла! Ведь он скончался…

— Прими мои соболезнования, Артур, — тихо проговорила я.

Он отнял руку от моего лица и сдержанно кивнул:

— Спасибо, — произнес он со вздохом. — Мать мне все рассказала. Я вернулся, когда тебя уже увезли на скорой в клинику… — он внимательно смотрел на меня. — В том числе и том, что ты считаешь себя виноватой в его смерти. Но напрасно. Отец последние несколько месяцев и так находился одной ногой в могиле. Болезнь Альцгеймера не лечится. Ты напрасно изводила себя мыслями, что его последний приступ как-то были связан с тем, что он узнал тебя, — я закусила губы и тяжело задышала, услышав эти слова.

Я не знала, что на это сказать, потому просто смотрела в лицо Артура немигающим взглядом и ловила на себе его взгляд полный раскаяния, нежности, заботы, тепла и беспокойства. Влага в уголках моих глаз образовалась сама собой и я тихо всхлипнула.

— Ты… давно здесь? — спросила я, окинув палату затуманенными от слез глазами.

— Третий день. Тебя искусственно вводили в сон в течении двух дней, чтобы организм смог набраться сил, а ты не испытывала никакой нагрузки, ни психологической, ни эмоциональной.

— Два дня? — эхом отозвалась я.

— Да, — подтвердил Артур. — Мы уже похоронили отца. Вика… — Артур сжал мою ладонь, коснулся ее горячими и сухими губами. — Я очень перед тобой виноват. Но как бы не звучали ужасно эти слова, я не хотел бы повернуть время вспять. За эти годы, которые я считал тебя… — он поднял глаза и повисла недолгая пауза, — я научился быть мужчиной и принимать решения, — продолжил он, видимо, опустив слово «предательница». — Да, ненавидел тебя за твое предательство, поверил словам отца, сам лично видел банковскую выписку с его счета о переводе денег после нашего разговора и твоих слов о скором замужестве. Именно они и стали последней каплей, потому что я понял, что ты выбрала деньги. Я вычеркнул тебя из своей жизни и все свои чувства к тебе. Я не искал тебя и ничего не узнавал о твоей жизни, а следовало бы… Долгое время я не хотел понимать и принимать очевидных вещей, оценивал тебя и твои поступки сквозь призму собственных ярлыков и ошибочных суждений. И в этом моя главная ошибка, — в голосе Артура на мгновение послышалось такое сильное и искреннее чувство, что я задрожала.

Наступило долгое молчание, я осмысливала сказанные им слова. Мы смотрели друг на друга, пока я не набрала в легкие воздуха и не произнесла:

— Артур… я всегда чувствовала свою вину перед тобой и сыном. Я правда верила, что все в твоей жизни сложилось хорошо. К тому же… долгое время я боялась твоего отца, боялась, что он отберет у меня Егора или как-то нам навредит… Я бы никогда не смогла смириться с этим, если бы его у меня забрали. Я не знала, что мама была в сговоре с твоим отцом. Сейчас спустя время, понимаю, что все ее слова — это ничто иное, как попытка остановить меня найти тебя и все рассказать…

— Теперь у нас все будет хорошо, — заверил меня Артур. — Я сделаю все, чтобы ты и дети ни в чем не нуждались и были счастливы. Прости меня…

— Я ведь изначально говорила тебе, что я не виновата, неужели ты не чувствовал этого? Ты совсем-совсем мне не верил?

— Ну почему же… Когда случилось это недоразумение с редукцией, а потом Алексей Владимирович, врач Егора, позвонил мне и сказал, что ты упала на улице в обморок и твоя беременность под угрозой, я осознал, что ты мне очень дорога и я не могу потерять тебя и детей…

— Ты… — но Артур не дал мне произнести и слова, приложил руку к моим губам и продолжил:

— Не могу потерять тебя, потому что ты единственное, что было настоящим в моей жизни. Я все время думаю о тебе, я все время хочу тебя и даже в поездках ловлю себя на мысли, что хочу все бросить и ехать к тебе…

Я трудом переводила судорожное дыхание и медленно умирала в эту минуту от нежности.

— Если ты сейчас же не прекратишь на меня так смотреть и с такой силой сжимать мои руки, меня придется снова вести в искусственный сон, — я слабо улыбнулась и сглотнула напряженный комок, смотря в потемневшие глаза Артура.