Книга По встречной в любовь - Ольга Горышина

— Если тяжело, скажи.

Настя мотнула головой, и волосы прошлись по носу, которым Кеша в них уткнулся. Тяжело? Ей никогда еще не было так легко. Возможно, она сумеет научиться дышать рядом с ним спокойно, а сейчас пусть он крепко держит в руках ее сердце, даже когда она спит.

Глава 31. "Кто у нас ханжа?"

Настя проснулась первой — руки на плече уже не было, но Кеша спал носом на ее подушке и сейчас, когда она чуть подвинулась, зашевелился, но не проснулся. Который час? Шторы слишком плотные, чтобы пропускать солнечный свет, а воздух уже сделался почти прозрачным. Поставил ли Кеша будильник? Конечно, он ведь очень аккуратный — и в ужасном хаосе на кровати виновата только она.

Минута, две, пять… А, может, и полчаса прошли в тревожном ожидании звонка будильника, но телефон молчал и его вообще нигде не было видно. Кеша спал, и Настя слышала каждый его вздох, радуясь, что проснулась первой, потому что не имела понятия, как спит — а что если она храпит или ворочается или, не дай бог, дерется? А он такой — никогда не скажет ей правды. Даже о том, что ему сейчас снится и почему он улыбается. А если и захочет сказать, то вспомнит ли? Вот она ничего не помнит, совершенно… Может, конечно, ничего и не снилось? Может, ей было слишком хорошо наяву и потому не осталось, о чем помечтать во сне. Если только о будильнике. Но где он…

И вот, не выдержав, Настя соскользнула с кровати и заглянула за штору. На улице почти никого. Хотя чему удивляться в Питере да еще в субботу? Даже собаки ждут, когда из-за тучек появится хоть немного солнца.

— Настя, можно мне сказать глупость?

Она резко обернулась, но не выпустила штору из рук.

— Я все равно скажу, даже если не разрешишь, — Кеша приподнялся на локте и потерял одеяло. — Когда ты подглядывала за мной в ванной…

— Я не подглядывала! — вырвалось у Насти, и она вспыхнула.

— Подглядывала, — кивнул Кеша с еще большей улыбкой. — И если станешь делать это часто, то у меня все лицо будет в шрамах. Я и так толком бриться не умею.

— Не буду…

Настино лицо пылало холодным питерским солнцем, а по спине гулял противный ветерок.

— Я тогда подумал, что в дверной коробке ты точно в раме. И мне безумно понравилась эта картина.

Настя наконец отпустила штору.

— Хочешь, я спрошу у ребят, если у кого-то осталось что-то с моих постановок?

— С чего? — искренне не понял Кеша.

— Я позирую иногда. Ню.

— Зачем? — улыбка сползла с лица Кеши.

— Как зачем? — пожала плечами Настя и сделала шаг к кровати. — Это часть учебного процесса — рисовать обнаженку.

— Ты зачем позировала?

Это походило на допрос, и Настя пожалела, что открыла Кеше свой секрет.

— По глупости, — прошептала она, пытаясь прикрыть лживым флером голую правду. — Модель не пришла. Препод спросил, кто готов ее заменить? Желающих не нашлось. У нас все маленькие и скромные.

— А ты, выходит, взрослая и не скромная?

Он уже смотрел исподлобья, и Настя окончательно окоченела под его тяжелым ледяным взглядом.

— Нет, я просто знаю, что искусство требует жертв. Это очень трудно стоять в одной позе по двадцать минут, а то и дольше. Вот я и решила себя проверить, а оказалось, что это длительная постановка, на несколько занятий и уже нельзя было отвертеться. Люди стараются, рисуют… А тут ты такая — типа, устала, больше не хочу.

— А ты? Ты же сама не рисовала все это время.

— А я зачем автоматом получила, — попыталась улыбнуться Настя, но губы одеревенели. — И, кстати, стала иначе смотреть на моделей. Та девушка была лучше меня: она себя дарила, а я… так…

— Продала за автомат? — попытался пошутить Кеша. Насте хотелось надеяться, что это была шутка.

— Нет, я красовалась. Говорят, даже не покраснела ни разу. Хотя мне было ужасно страшно. Не стоять голой, а то, что я поменяю позу и испорчу людям работу. Хотя потом было интересно посмотреть на результат.

— И стать знаменитостью?

Настя не поняла, что это было: вопрос или утверждение.

— Какая знаменитость? Что мы, голых не видели? А так каждый из нас когда-нибудь да позировал, пусть и в одежде. И вообще, ты что, ханжа?

— Я? — Кеша откинулся на подушку. — Я просто теперь понял, почему ты не бросилась одеваться, когда я вошел в офис. Сила привычки?

— У нас обычно висит табличка «Обнаженная модель. Не входить!» и с восклицательным знаком.

— Такой таблички не было, а модель была…

— Что ты хочешь сказать?

— Чтобы ты никогда больше не позировала, даже если тебе будут грозить отчислением, — проговорил он без какого-либо намека на смех в голосе.

Насте сделалось совсем холодно.

— Значит, ты ханжа, — проговорила она, силясь не прикусить язык. Мозг требовал замолчать. Но разве она могла остановиться? — А как же религиозные картины? Хотя там всего два сюжета, допускающих обнажение: «Вирсавия за туалетом» да «Сусанна и старцы», но голая баба имеется, и рисовали ее с живой модели!

— Пусть я буду ханжа, если тебе от этого легче…

— Мне от этого не легче! — Настин голос дрогнул. — Ты вот сейчас что обо мне подумал? Все художники пьют и спят с натурщицами, так?

— Настя, я ничего не подумал! — Кеша приподнялся и сумел дотянуться до ее руки, чтобы усадить на кровать и обнять. — Но другие действительно могут подумать…

— Твоя мама или сестра, да?

— А ты своей сказала, что разделась перед всем классом?

Настя мотнула головой, и почувствовала на щеке Кешины губы.

— Вот видишь…

— Ничего я не вижу! — Настя хотела оттолкнуть его в порыве праведного гнева, но руки не послушалась. Наоборот вцепились ему в предплечье, пряча в ладони родинку. — Можно позировать одетой и возникнут отношения, а можно голой и не будет ничего! — добавила она уже обреченно.

— Настя, я имею право требовать! — Кеша стиснул ей плечи и коснулся носом кончика ее носа. — Хотя бы такой малости, как сертификат собственности на твое тело, можно? Я даже хочу, чтобы ты выкинула эти дурацкие рваные джинсы, которыми подцепила меня на крючок и вытащила, как рыбу, из воды. Я чуть не сдох рядом с тобой!

— На Крите ходить обнаженными было привилегией аристократии, — лепетала Настя, чувствуя, как силы оставляют не только голос, но и тело. Гуттаперчевая кукла, вот кто она теперь!

— Когда это было? — Кеша еще сильнее вжался в нее носом, прямо расплющил его. — Сейчас я хочу, чтобы видеть тебя обнаженной было лишь моей привилегией.

— Модель не продает тело, она помогает художнику создать произведение искусства…