Книга Пешка в чужой игре - Дмитрий Гришанин

— Охренеть! — кивнул я.

— Принимаю тебя в ближний круг! — после небольшой паузы вдруг выдала тварь. — Отныне ты не корм, а Жрун.

Перед глазами загорелось очень странное уведомление:

!!!Внимание! Элитник 63 уровня Кровавый Попрыгун предлагает вам вступить в свою свиту и сменить имя Рихтовщик на имя Жрун129!

Принять предложение: Да / Нет

Разумеется, я тут же мысленно надавил «Нет». И Попрыгун на это очень обиделся.

— Тогда я сожру тебя, корм! — взревел элитник.

И без того едва стоящий на ногах, от оглушительного рева я банально оступился и грохнулся на асфальт. Тут же услышал, как огромные челюсти лязгнули полуметром выше, на месте, где только что я стоял.

Пытаться сбежать от быстрого, как молния, элитника было бесполезно. Разумеется, были б силы, попытался бы, но сил не осталось ни капли. Поэтому я покорился судьбе и зажмурился, в ожидании повторной уже неотвратимо-смертельной атаки.

Но вместо зубов элитника по нам обоим ударила невидимая теплая волна. На меня она, к счастью, оказала частичное воздействие — подчинив своему пагубному влиянию лишь измененную руку. Которая сделалась вдруг чужой, перестала реагировать на мысленные команды и по собственному почину потащила едва живое тело к краю моста.

Теплая волна пришла от начала моста. С того места, куда бежала отправленная мной Галя… Появившееся было беспокойство за девочку развеял радостный детский крик:

— Ура! Папа мой!..

— Ну хоть у кого-то все хорошо, — прошипел под нос и раздраженно сморгнул загоревшиеся перед глазами строки уведомления о выполнении игрового задания.

Растерянно огляделся по сторонам и увидел, как матерый элитник, трясясь осиновым листом и поскуливая побитым щенком, тоже отползает к краю обрыва. А поскольку спятил Кровавый Прыгун не частично, а целиком, добрался до края он гораздо быстрее и первым ухнулся в пропасть.

Хотя, какая там нафиг для него пропасть — всего полсотни метров до реки. Для элитника это вряд ли смертельно. А вот для меня — сто пудов!

Поняв, что меня ждет, попытался сопротивляться. Но какое там… Мощная левая лапа шутя преодолевала зацеп даже якорем втыкаемой в асфальт Шпоры и, раз за разом вбивая когти в настил моста, подтягивала меня все ближе и ближе к краю.

До края провала осталось два метра.

Рывок лапы.

Полтора.

Еще рывок…

— Извини, Рихтовщик, но я больше не могу на это смотреть! — слышу раздраженный голос наставницы.

И забытая в волочащейся по асфальту раненой правой руке Шпора вдруг берет мою руку под свой контроль.

Вращающий диск Шпоры подскакивает вверх и падает на вцепившуюся в край лапу. Толстая чешуйчатая броня пару секунд сдерживает напор острых лезвий диска, за которые лапа успевает подтянуть меня в опасному краю. Но вот броня поддается, и стальной диск Шпоры мгновенно чернеет в лунном свете от крови.

Я задыхаюсь от боли, чувствуя, как острые стальные зубья дробят мою кость. Теряю сознание и не вижу, как отчекрыженная по самое плечо лапа, сорвавшись с края, летит вниз и практически без всплеска входит в блестящую от лунных бликов речную гладь.

Глава 37

Глава 37, в которой зализываю раны и принимаю посетителей

Очень удивился, когда, открыв глаза, не обнаружил вокруг молочного марева кисляка.

Я лежал на больничной койке, в пустой просторной палате с белыми стенами, окруженный стойками капельниц.

Одна иголка, с гибкой прозрачной трубкой, торчала в сгибе правой руки. Совершенно, кстати, уже здоровой — об оставленных бегуном отметинах на ней теперь напоминали лишь белые рубцы. Раны на спине тоже больше не беспокоили, благополучно затянувшись. По трубке капельницы в вену поступала какая-то мутная буро-зеленая дрянь, цветом подозрительно похожая на живец.

Еще шесть иголок торчали из обрубка левой руки. Накачивая культю кокой-то дрянью всех цветов радуги. Не знаю, то ли от действия вводимых препаратов, то ли из-за халатности чего-то там неправильно заштопавшего хирурга, но обрубок буквально горел огнем. И к этой невыносимой боли совершенно невозможно было привыкнуть, она каждые пять-десять секунд стреляла ослепительной вспышкой, будто в и без того доведенный до кровавых волдырей ожог, с педантичностью маньяка, невидимые палачи тыкали раскаленным паяльником.

Моего далеко не ангельского терпенья хватило не на долго. Прикусив до крови губу уже на второй вспышке, решительно потянулся здоровой рукой к культе, намереваясь избавиться от болючих жал.

— Не тронь! — окрик наставницы заставил вернуть руку на место.

— Мля! — тут же застонал от очередной вспышки боли.

— Эти снадобья помогают быстрее восстанавливаться тканям, — пояснила Шпора. — С ними у тебя рука отрастет в разы быстрее, чем самотеком.

— Как это отрастет, — от удивления даже проигнорил очередную вспышку. — Я че, блин, ящерица?

— Ты Игрок с развитой регенерацией. Привыкай. У тебя сейчас, считай, заново формируются кости, ткани вокруг них, кровеносная система и нервные окончания, а это процесс достаточно… гм, неприятный.

— Ага, неприятный! Очень! Мля!..

— Зато не останешься калекой! И всего-то через каких-то пару дней у тебя появится новая рука.

— Всего-то?! Мля!.. Это мне целых два дня так страдать?!

— Ну не больше трех точно. Динамика у тебя хорошая.

— Мля! Ты издеваешься! Да в жопу эту регенерацию! Лучше б сдох, как раньше, и заново родился! Мля!..

— Вместо того, чтоб вопить без толку, учись контролировать боль.

— Да как ее — мля! — контролировать? Она наизнанку плечо выворачивает!

— У тебя ж открыт навык гипноза. Попробуй самовнушение.

— Это как?

— Сосредоточь взгляд на плече. И повторяй: я не чувствую боль в раненой руке… Вслух или про себя — неважно. Главное верить в себя и свои силы.

— Да ну, мля, хрень какая-то!

— Предпочитаешь два дня корчиться от боли.

— Ладно, считай, уговорила. Попроб… Мля!

Я уставился на багровый от притока крови обрубок и завел подсказанный наставницей речитатив…

Промучился минут пять, прежде чем дело сдвинулось с мертвой точки. Уже был готов на стенку лезть от безысходности, и всерьез подумывал иголками от капельниц вскрыть горло, но вдруг почувствовал едва заметное облегчение. Очередная вспышка боли оказалась не такой обжигающе яркой, как предыдущие. Как будто между болью в плече и сознанием появилась невидимый фильтр, оттянувший на себя часть сводящего с ума болевого шока.

Подтверждая прорыв в самовнушении, перед глазами загорелась строка системного уведомления о начислении 17 очков к навыку Гипноз.