Книга Носферату, или Страна Рождества - Джо Хилл

Час спустя Бинг сидел перед телевизором с де Зоетами, когда из спальни вышел мистер Мэнкс – полностью одетый, в шелковой рубашке, фраке и в узконосых туфлях. Его изможденное, белое, как у мертвеца, лицо поблескивало в мерцавшей темноте.

– Бинг, – сказал он, – думаю, я говорил тебе перенести мистера и миссис де Зоет в свободную комнату!

– Да ладно, – ответил Партридж. – Они же никому не мешают.

– Конечно. Они никому не мешают. Они мертвые! Но это все равно не причина, чтобы они болтались здесь под нашими ногами! Ради всего святого, почему ты сидишь вместе с ними?

Бинг очень долго смотрел на него. Мистер Мэнкс был самым умным, самым наблюдательным и разумным человеком, который встречался ему в жизни, но иногда он не понимал простейших вещей.

– Потому что они лучше любой компании, – ответил он.

Бостон

Луи и Вейн сняли номер на верхнем этаже отеля «Хилтон» при аэропорте Логан. Одна ночь там стоила столько же, сколько Луи зарабатывал за неделю. Это было ему не по карману, но и черт с ним – так проще всего тратить деньги. Они не ложились, пока не кончилось шоу Леттермана. Передача шла до часу ночи, и Луи думал, что Вейн уже спит, поэтому он не был готов, когда мальчик заговорил громким голосом. Он сказал только девять слов, но этого было достаточно, чтобы сердце Луи прыгнуло ему в горло и застряло там, словно ком, который было не проглотить.

– Этот парень, Чарли Мэнкс, он что, такой уж крутой?

Луи ударил кулаком между своими большими грудями, и его сердце опустилось туда, где находилось раньше. Он не ладил со своим сердцем. Оно уставало, когда Луи поднимался по ступеням. В тот вечер они с Вейном прошлись по площади Гарварда и по набережной, и ему дважды пришлось останавливаться, чтобы отдышаться.

Он говорил себе, что не привык находиться на уровне моря, что его легкие и сердце приучены к горному воздуху. Но Луи не был глупцом. Если честно, он не думал становиться таким жирным. То же самое случилось и с его отцом. Последние шесть лет своей жизни тот провел, разъезжая по супермаркету в одном из маленьких гольф-каров для людяй, слишком толстых, чтобы стоять самостоятельно. Луи, скорее, срезал бы бензопилой свои лишние слои жира, чем вскарабкался бы в один из этих чертовых скутеров.

– Мама что-то говорила о нем? – спросил он.

Вейн вздохнул и промолчал. За это время Луи понял, что, не подумав, ответил на вопрос мальчика.

– Нет, – наконец сказал Вейн.

– Так где ты услышал о нем?

– Сегодня к маме приходила одна женщина. Какая-то Мэгги. Она хотела поговорить о Чарли Мэнксе. И мама буквально сошла с ума. Я думал, что она даст ей под зад.

– Ого! – произнес Луи, гадая, кто была Какая-то Мэгги и какое отношение она имела к Вик.

– Его посадили за убийство какого-то парня, верно?

– Это та женщина, Мэгги, которая приезжала к твоей маме, говорила, что Мэнкс убил человека?

Вейн снова вздохнул. Он перевернулся в постели и посмотрел на отца. Его глаза блестели в темноте, как чернильные пятна.

– Если я скажу тебе, откуда знаю, что сделал Мэнкс, мне не достанется? – спросил он.

– Только не от меня, – пообещал Луи. – Ты смотрел о нем в Гугле или где-то еще?

Глаза Вейна расширились, и Луи понял, что сын даже не думал искать информацию о Чарли Мэнксе в Гугле. Хотя теперь он обязательно сделает это. Луи хотел шлепнуть себя ладонью по лбу. Вперед, Кармоди. Так держать, мать твою. Жирный и тупой ублюдок.

– Та женщина оставила папку с газетными статьями. Я их прочитал. Не думаю, что мама хотела бы знакомить меня с материалом. Ты не рассажешь ей?

– Какие статьи?

– О том, как он умер.

Луи кивнул. Ему казалось, что он начал понимать.

Мэнкс скончался через трое суток после того, как преставилась мать Вик. Луи услышал об этом по радио в тот же день, когда это случилось. Вик тогда завершила трехмесячный курс реабилитации и провела весну, присматривая за матерью. Луи не стал говорить ей о Мэнксе, опасаясь, что это выбьет почву у нее из-под ног. Он хотел рассказать ей позже, но возможность никак не представлялась, а потом, в какой-то момент, это было уже несвоевременно. Он прождал слишком долго.

Наверное, Какая-то Мэгги обнаружила, что Вик – это девушка, которая сбежала от Чарли Мэнкса. Единственный ребенок, удравший от него. Вероятно, Мэгги работала журналисткой или писала криминальные книги. Она нашла новый материал, приехала к Вик за комментариями, а та дала ей свой обычный ответ: что-то непечатное и, возможно, гинекологическое.

– Мэнкс не стоит того, чтобы думать о нем. Он не имеет к нам никакого отношения.

– Но зачем кому-то говорить о нем с мамой?

– Спроси об этом свою маму, – ответил Луи. – Мне точно не нужно говорить о Мэнксе. Иначе я получу по ушам мокрой тряпкой. Понимаешь меня?

Потому что таков был уговор – его сделка с Викторией Макквин. Они заключили соглашение друг с другом после того, как она забеременела и решила завести ребенка. Она позволила Луи назвать малыша, сказала, что будет жить с ним и заботиться о крошке. Уложив Вейна в постель, они предавались любовным забавам. Вик говорила, что будет ему женой во всем, кроме законного брака. Но мальчик ничего не должен знать о Чарли Мэнксе, пока она сама не расскажет ему.

Какое-то время Луи соглашался с ней, и все казалось разумным. Но он не ожидал, что это соглашение помешает его сыну узнать о своем отце лучшую вещь. А ведь однажды его отец преодолел свой страх и дотянулся до реального героизма легендарного Капитана Америки. Он увозил на мотоцикле красивую девушку, спасая ее от чудовища. А когда злодей настиг их и сжег одного парня в огне, это Луи сбил пламя с жертвы своей курткой. К сожалению, оказалось слишком поздно. Парень погиб. Но намерения Луи были чисты, и он рисковал собой, не думая об опасности.

Луи не нравились сведения, которые его сын знал о нем, – что он ходячий жирный анекдот; что он вытягивает людей из снежных заносов и чинит трансмиссии; что он не был в состоянии удержать при себе Вик.

Он мечтал получить еще один шанс. Луи хотел спасти кого-то, и чтобы Вейн это видел. Он с радостью остановил бы пулю своим большим толстым телом, лишь бы его сын был свидетелем такого подвига. Тогда в дымке славы он мог бы истечь кровью.

Существует ли надежда более жалкая – или более сильная, – чем желание получить еще один шанс для благого дела?

Его сын подавил тяжелый вздох и повалился на спину.

– Тогда расскажи мне о своем лете, – произнес Луи. – Что сегодня было самым лучшим?

– Что никто из нас не оказался в реабилитации, – сказал Вейн.

* * *

Луи ожидал какого-нибудь взрыва – это могло произойти в любую минуту, – когда Вик подошла и, засунув руки в карманы армейской куртки, сказала: