Книга Русь в IX–X веках. От призвания варягов до выбора веры - Владимир Петрухин

§ 3. Викинги на Западе и русь на Востоке: сходство и различие

Рассматривая феномен движения викингов в контексте исторических и культурных процессов, охвативших раннесредневековый мир от исламского Востока до Исландии, А. Я. Гуревич (Гуревич 1966) отмечал специфику отношения скандинавов со странами и народами, которые оказывались объектами их натиска: вторжение в пределы сложившихся государств на западе Европы отличалось от походов скандинавов в Восточную Европу, где они включились в процессы государствообразования.

Книга повлияла на начавшуюся в 1960-е гг. дискуссию о месте норманнов и норманнских древностей в истории и археологии Восточной Европы. Полемика о роли варягов/норманнов остается актуальной не только для собственно научной, но и для общественной мысли России начиная с XVIII в. (см. Клейн 2009 и Введение)[152]. Полемика в российской науке 1970-х гг. порвала с господствовавшими советскими стереотипами эпохи борьбы с космополитизмом — наделением внешних влияний на развитие России исключительно негативными свойствами. Обсуждалась «норманнская проблема» и на Скандинавской конференции в Москве в 1973 г.

В своем докладе академик Б. А. Рыбаков говорил о принципиальном различии в натиске норманнов на Западе и варягов на Востоке: побережье западных стран было открыто для неожиданных атак викингов с моря, путь в глубинку Восточной Европы был сложнее; русские «богатырские заставы» должны были остановить продвижение варягов еще на реках Прибалтики. Лишь хитростью и обманом могли отдельные отряды проникнуть вглубь Восточной Европы, как это сделал Вещий Олег, захвативший Киев, прикинувшись купцом.

А. Я. Гуревич, выступавший в прениях, напомнил, что Карл Простоватый не смог остановить викингов Роллона/Рольфа на «заставе» — и тот добрался до сердца Франции, вполне открыто и даже «простодушно» потребовав Нормандию в лен (рейды викингов вверх по Сене продолжались с середины IX в.). Король Карл, очевидно, рассчитывал, что Роллон будет защищать Францию от других викингов. Любопытно, что предводитель викингов получил Нормандию в 911 г. (ср.: Гуревич 1966. С. 132; Роэсдаль 2001. С. 179) — тогда же, когда предводитель варяжской Руси Олег заключил знаменитый договор с греками в Константинополе. Норманны были, по словам Гуревича, «далеки от восприятия франкских феодальных порядков»[153]. Варяги были не менее далеки от тонкостей византийской дипломатии, но договор давал беспрецедентные права руси в Царьграде (см. анализ договора — Литаврин 2000. С. 61 и сл.). Русь держалась за эти права, и через тридцать лет, когда истекал «вечный мир» византийской правовой традиции, преемник Олега Игорь сосредоточил все силы своего государства, чтобы заставить греков возобновить договор.

Норманны на Западе, как и варяги на Востоке, хорошо учились в мире цивилизации. Специфика исторической ситуации требует специального исследования. Заметим, что на западе Европы норманны овладевали землями, как правило, освоенными еще в римское время со сложившейся системой коммуникаций, сетью поселений и т. п. Границы Нормандии определялись давно сложившимися границами римской провинции и диоцеза Руан (Дуглас 2003. С. 46 и сл.).

Иной была ситуация в Восточной Европе: еще не закончился процесс колонизации ее лесной зоны славянскими племенами; выходцы с Балтики, из Швеции и с Аландских островов колонизовали Верхнее Поволжье одновременно со славянами — словенами и кривичами (Jansson 1987); главными средствами коммуникации оставались реки; начальная русь, по данным восточных и других источников (включая данные нумизматики — распределение монет и кладов), стремилась утвердиться на этих коммуникациях, которые вели к центрам византийской и ближневосточной цивилизации (рис. 17). Для безопасного прохождения по рекам Восточной Европы необходима была договоренность с местными племенами. Летописная легенда о призвании варяжских князей передает договор — ряд, заключенный в Новгороде варяжской дружиной и князьями с племенами словен, кривичей и мери, регулирующих отношения между властью и данниками (см. в главе IV)[154].

Эта система отношений распространилась к середине Х в. по пути из варяг в греки, которым овладели русские князья. Ее подробно описывает Константин Багрянородный в знаменитом трактате «Об управлении империей» (глава 9): русь («все росы» в трактате) выходит зимой из столицы Киева в полюдье, чтобы кормиться у славян — данников (пактиотов) до весны, когда реки освобождаются ото льда и открывается путь «в греки». Существенно, что перед походом в Византию «росы» покупали у славян корабельный лес для оснащения ладей (Константин Багрянородный, глава 9. С. 45–51)[155]. Этот «обмен услугами» характерен для той эпохи, которая при формационном подходе к исторической периодизации именовалась «варварской». Впрочем, Маркс характеризовал эту политическую структуру как «вассалитет без ленов или с ленами, существовавшими только в форме сбора даней»[156].

Замечательные археологические находки свидетельствуют о единых методах сбора (точнее — концентрации и перераспределения) дани в городах, связанных с экспансией скандинавов в эпоху викингов: это деревянные пломбы-цилиндры (рис. 18), которыми запечатывались мешки с мехами.

Рис. 17. Клад с восточными монетами и поясными бляшками из Ворбю. Швеция (по: From Viking to Crusader/ Paris — Berlin, Copenhagen, 1993. p. 79)