Книга Жребий обреченных. Механическая пустошь - Константин Нормаер

Седовласый приблизился к парню, который прижав к себе сестру, исподлобья взирал на окруживших его охотников.

— Ну что вылупился, паря? — поинтересовался старший ганер. — Дурак ты! От нас ведь не сбежишь. Получил метку, так отрабатывай. Иного не дано.

Юноша сжал зубы:

— Все равно сбежим! А клеймо я срежу вместе с кожей.

— Так чего ты нас не попросил? — удивился рыжий. — Мы ведь за всегда помочь рады. Хочешь прямо сейчас и начнем.

Понравившуюся идею тут же подхватил Грин:

— Только начнем пожалуй не с него, а сего зубастой подружки.

— Не трогайте, это моя сестра! — волчонком рявкнул юноша и прижал девушку еще крепче к себе.

— Тогда, точно! Решено! — рявкнул Грин. — Начнем именно с нее.

Дар стоял слегка в отдалении и наблюдал за всем стороны. Сподручные седовласого были кончеными ублюдками. Такие жизнь измеряют в собственном превосходстве. Крик, боль, стенания — это их разменная монета. Сейчас они лишь растягивают удовольствие. Ждут когда их начнут молить, упрашивать. Но и это им быстро надоест, и тогда они возьмутся за свои тесаки. Простая закономерность.

А вот их старший не такой. Он преследует определенную цель. Желает не просто отловить беглецов, а доставить их Атласу лично. Так сказать, угодить всем чем может. Поэтому двойняшек он здесь не тронет. А вот те кто их укрывал — получат по полной. Именно их он и отдаст на откуп своим головорезам. Так что расклад довольно прост.

Проследив за седовласым, Дар заметил, что рука ганера лежит на спусковом курке. Стало быть, опасается.

Странник сделал шаг в сторону, едва заметный. И ствол тут же сместился. И произошло это настолько естественно, словно ганер отвлекся и не обращает на пленников никакого внимания.

Дар тут же вернулся на место. Провоцировать седовласого сейчас, в данную минуту не имело никакого смысла. Выдашь себя с потрохами, а что дальше?

Скрестив руки на груди, Дар принялся размышлять. И хотя пока у него не было ни единого предположения, как выпутаться из данной ситуации, он твердо верил в «правило Трех безысходностей». Согласно которому даже в самых безвыходных ситуациях можно склонить чашу весов в свою сторону. Всегда найдется ровно три возможности. Не больше не меньше. Вот только одна сможет привести к победе, две остальные — ложные. Возникают они по очереди. Первая — в момент осознания, вторая — когда к горлу подкатывает отчаянье, и третья — перед самой смертью. Так что все зависит от выбора. Главное — не упустить момент доверившись слепому случаю.

4

— Хорошенько свяжите близнецов, — приказал седовласый.

— А может быть все-таки девку попользуем. Что Аталсу от этого, а нам приятно, предложил Грин.

Дар заметил как заволокло слезами глаза мамаши Бетси. Но как странник и предполагал старший ганер не стал скатываться к банальному насилию над товаром за который была обещана награда.

— Просто связать! — нахмурился седовласый. — Сначала дело, а девок попортить ты всегда успеешь.

Когда с беглецами было покончено. Пришло время пленников.

Прислугу загнали в подпол, тот что располагался в правой части зала. Оставили только четверых — хозяйку с мужем и возницу с пассажиром.

— Старику здесь не место, — вынес свой вердикт старший ганер.

Грин и Бутч подхватили ветерана под руки и потащили во двор.

— Прошу, не убивайте его! Он уже достаточно настрадался! — упав на колени крикнула хозяйка.

Седовласый слегка прищурился:

— На мой взгляд смерть для него избавление, а не участь.

— Неправда!

— Не говори ерунды, женщина. Я видел таких как твой муж. Потеряв разум на поле брани они уже никогда не возвращаются обратно. А твои бредни не стоят и сраного цента!

Мамаша Бетси просто опустила голову и заплакала.

— Считай меня, долбаным пастором! Который наконец отпустит грех твоего сбрендившего мужичка, — поправив пышный усы, улыбнулся ганер.

— А что делать с возницей? — поинтересовался Бутч.

— Тоже в расход, — ответил седовласый. — Уж больно мне приглянулся дилижанс.

— Никто кроме меня не сможет вести шестерку, — попыталась выторговать себе жизнь Дакота. Лицо ее было бледным как мел, но она пыталась сохранить самообладание.

— Возможно, — не стал спорить ганер. — Зато с четверкой я управлюсь на ура, девонька. Так что твое предложение не принимается.

Тем временем Бутч подошел к столу и уставился на револьверы принадлежащие пассажиру.

— А что будем делать с ним? — поинтересовался рыжий указав на странника.

— Хороший вопрос, — кивнул седовласый. Оказавшись напротив Дара, он встретился с ним взглядом. Зрачки голубых, почти выцветших глаз сделались крохотными. — Наш миста-загадка держит путь в Грей-Рок…

Грин недовольно хмыкнул:

— Добровольно в это дыру?! Отчаянный тип.

— Вот и я о том же, — кивнул седовласый, продолжив рассуждать в слух: — Только в отличии от вас придурков, мне это ужасно не нравится.

— Тогда предлагаю развязать этому умнику язык, — недолго думая выпалил Бутч и смачно плюнул себе под ноги.

Седовласый почесал подбородок:

— Считаешь коленное железо?

— Для начала вполне подойдет, — согласился рыжий.

— Но для начала избавьтесь от старика и возницы, — напомнил ганер. — Они уже порядком мне надоели.

Головорезы откозыряли приложив два пальца к виску и направив стволы револьверов на ветерана указали на дверь. Но он расценил этот жест по своему — расплылся в добродушной улыбке и пролепетал:

— Ну что вы, не стоит себя утруждать, я вполне могу обождать… — Что именно подразумевал ветеран, так никто и не понял. Грин просто схватил его за шкирку и толкнул в направление двери.

— Умоляю! — Женские голоса слились в один. Мамаша Бетси оплакивала своего мужа, а Дакота пыталась вымолить себе хотя бы пару минут драгоценной жизни.

Обе были обречены на провал.

Выводя пленников во двор, Грин покосился на странника. Задумчивый взгляд на секунду задержался на заросшем щетиной лице пассажира.

— Знакома мне твоя рожа, приятель, — буркнул он себе под нос.

И ганер услышал сподручного.

— Видел, значит вспомнишь. А пока займись делом.

Когда дверь захлопнулась мамаша Бетси, не сдерживая слез покосилась на седовласого, который заметив это великодушно развел руками:

— Поверь, я просто избавляю их от мук этой мерзкой жизни.

Хозяйка кивнула, но не потому что соглашалась, а просто поняла — судьба ее мужа предрешена и душегуб ни за что не смилостивиться. Тогда она повернула голову к пассажиру. Ее полный отчаянья взгляд был красноречивее всяких слов, но она все-таки заговорила: