Книга Мой взгляд на будущее мира - Ли Куан Ю

В: Но в Сингапуре по-прежнему очень мало людей составляют завещание о жизни.

О: Потому что люди боятся думать о смерти.

В: Как вы относитесь к эвтаназии, которая уже легализована в некоторых странах?

О: Я думаю, что при определенных условиях, когда эвтаназия не используется как способ избавиться от стариков и является личным решением человека, который таким образом хочет освободить себя от страданий, ее можно разрешить, как это сделали голландцы. В своем завещании о жизни я так и написал: «Позвольте мне уйти».

В: Если к вам подойдет внук и спросит, что значит прожить хорошую жизнь, что вы ему скажете?

О: Всем моим внукам уже больше 20 лет. Они не задают мне таких вопросов. Они знают, что такое хорошая жизнь. Они живут в другом мире, общаются с другими людьми, ставят перед собой другие цели — их представления о жизни значительно изменились по сравнению с представлениями моего поколения.

В: Вы хотите сказать, что на нынешних молодых людей невозможно повлиять?

О: Вы можете влиять на их ценности и принципы с момента рождения до 16–17 лет. Но после этого — а иногда и раньше — они начинают жить своим умом, и на них может повлиять только их непосредственный опыт и их сверстники.

В: Вы сказали, что не верите в то, что после смерти встретитесь со своей женой. Но разве иногда, в глубине души, вы не надеетесь на это? Разве человеку не свойственно в это верить?

О: Нет, это идет вразрез с логикой. Предположим, что люди не умирают. Куда тогда они попадают?

В: Возможно, на некие метафизические небеса?

О: Где мы существуем как некие призраки? Нет, я так не думаю.

В: Как часто вы думаете о своей жене?

О: У нас есть урна с ее прахом, и я попросил детей, чтобы после моей смерти они поместили урну с моим прахом в колумбарии рядом с ней, по сентиментальным соображениям.

В: И потому, что вы все-таки надеетесь на встречу?

О: Вовсе нет. Моя жена умерла. Все, что осталось от нее, — горстка праха. Когда я умру, от меня тоже останется горстка праха. Сейчас мне приятно думать, что мой и ее прах будут находиться рядом. Но встреча в загробной жизни — это слишком хорошо, чтобы быть правдой. Но индусы верят в реинкарнацию.

В: Да, так учит индуизм.

О: Если вы ведете праведный образ жизни, то в следующей жизни получите новое, лучшее тело. Если же вы грешите, то в следующей жизни можете стать собакой или кем-то похуже.

В: Но буддисты тоже так считают…

О: Они не столь однозначны в своих представлениях о жизни после смерти.

В: Отличается ли ваш сегодняшний образ жизни от того, каким он был в вашу бытность премьер-министром?

О: Разумеется. Сейчас на мне не лежит такого груза ответственности.

В: Но вы всегда хорошо справлялись с любым давлением…

О: Самое трудное, когда ты занимаешь такой высокий пост, — это принятие решений. Очень часто существует несколько возможных альтернатив, поэтому нужно тщательно изучить вопрос и попытаться найти оптимальное решение. Но, когда оно принято, действовать нужно уверенно, без оглядки. Это уже давление другого рода.

В: Вы скучаете по такой ответственности?

О: Нет. Почему я должен скучать? Я сделал свое дело.

В: Но разве вы не хотели бы, как прежде, участвовать в заседаниях кабинета, работать с молодыми министрами?

О: Нет, я думаю, что мне пришло время отойти от дел. Мне 89 лет. Сегодняшний Сингапур сильно отличается от тех представлений о нем, от той картины, которая осталась у меня в голове. Раньше я регулярно посещал жилые кварталы. Я хорошо знал людей в домовых комитетах и много с ними общался. Я знал, как живут простые сингапурцы. Теперь я потерял эту тесную связь. Я читаю отчеты, а это вовсе не то же самое. Поэтому я предпочитаю не вмешиваться — пусть страной правит новое поколение лидеров.

В: Значит, вы не сожалеете о своем решении выйти из состава правительства, принятом вами вскоре после выборов 2011 г.?

О: Нет. Как я могу участвовать в управлении страной, если не могу поддерживать контакт с людьми на местах? Для этого нужно много физических сил. С умственными способностями у меня все в порядке: я не страдаю деменцией, у меня не было инсульта. Но мое тело быстро слабеет. Перед этим интервью я поупражнялся 15 минут на беговой дорожке, после чего мне пришлось дать себе отдых. Раньше я не нуждался в таких частых передышках.

В: Значит, у вас не осталось в этой жизни незаконченных дел?

О: Нет, я сделал все, что хотел. Я передал свои обязанности премьер-министра Го Чок Тонгу. Я помог ему. Он передал этот пост Ли Сяньлуну. Сейчас страной правит новое поколение. Так что мой вклад стал куда менее значимым, разве что кроме того случая, когда они хотели вернуться к диалектам.

В: Можно ли спросить у вас о вашем здоровье?

О: Недавно я попал в больницу. Врачи сказали, что у меня была транзиторная ишемическая атака. Но с тех пор я полностью восстановился и вернулся к работе. Принимая во внимание тот факт, что мне скоро исполнится 90 лет… как сказали врачи, нет никаких объективных критериев, по которым можно было бы оценивать состояние здоровья в этом возрасте.

В: Но вы можете использовать собственные критерии. Вы довольны своим физическим и умственным состоянием на данный момент?

О: Нет, приходиться мириться с постепенным снижением физических способностей. Мои умственные способности не деградируют, как это произошло с некоторыми из моих друзей. Я благодарен судьбе за это. Я думаю, что во многом это зависит от хорошей наследственности. Но физическое старение остановить невозможно.

В: Возможно, ваше хорошее умственное здоровье связано с вашей привычкой к активной умственной деятельности? Вы продолжаете работать, интересоваться тем, что происходит вокруг…

О: Да, разумеется. Еще я продолжаю учить новые слова и фразы на китайском языке — это тоже хорошая тренировка для ума. Как и игра в маджонг.

В: Изменились ли с возрастом ваши привычки в питании?

О: Я больше не наедаюсь до отвала. Я останавливаюсь, прежде чем почувствую себя сытым. Я также стараюсь есть больше овощей и меньше белковых продуктов.

В: В интервью газете The Straits Times, которое вы дали по случаю своего 80-летнего юбилея, вы сказали, что больше всего вас беспокоит то, что по мере старения у людей часто сужается «окно в мир» — постепенно оно становится все меньше и меньше, пока не закрывается совсем. Вы заботитесь о том, чтобы ваше «окно в мир» оставалось широко открытым?