Книга Крутая тусовка - Валери Домен

— Не издевайся, Франки. И ступай-ка в коридор, посмотри, нет ли там кого-нибудь. Мне нужно пройти в туалет, ты почти порвал мои трусики.

— Ну, дорогая, это все — риски профессии! Трахаться или не трахаться, вот в чем вопрос.

— Что ты такое говоришь?

— Проехали, это из обновленного Шекспира, ничего схожего с «Шик Лит», что ты читаешь в самолетах.

— Спасибо за урок, Картье-Брессон. Дай мне пройти!

— Прошу. И поправь платье, оно немного смялось…

Выходя из кладовой, Женнифер увидела Анни Дюмьель, которая спряталась за дверью зала, чтобы проверить свой макияж. «Черт!» — прошептала она сквозь зубы. И тут увидела выключатель и решила выключить свет и пройти в туалет. Чтобы Анни не увидела ее несколько растрепанную одежду.

Когда манекенщица, проходя мимо Анни, слегка задела ее, та от неожиданности вскрикнула и выронила из рук свой несессер с косметикой. Нагнувшись, чтобы поднять то, что было самым дорогим для нее — пудру и кисточки, — она вдруг увидела в темноте чьи-то ноги и вздрогнула:

— Что ты делаешь в темноте, Анни? — спросил ее суровым голосом Форкари.

— О, боже, я чуть не умерла от страха! Зачем так шутить!

Свет включился, когда мимо них в салон прошла Жен.

— Так, так, принимаем наркотики прямо в коридоре! — произнесла она, насмешливо глядя на маленькую брюнетку.

— Вовсе нет! Кто-то толкнул меня, и моя сумочка упала на пол. Франк оказался здесь совершенно случайно, — попыталась неловко оправдаться Анни.

— Ничего, Анни, это бывает, иногда хочется взлететь на небо с проходимцем, правда?

— Да нет же! Вовсе нет! — с отчаянием в голосе выпалила Анни, стараясь заручиться поддержкой насмешливого папарацци.

— Ты права, я ошиблась! — снова произнесла Жен. — Ты просто заботишься о своем макияже…

После этого Женнифер и Франк покинули ее и, словно ничего и не случилось, вернулись в зал, где проходила вечеринка.

Глава седьмая

Официанты молча продолжали свой балет. Руки с подносами, где находились канапе одно вкуснее другого, появлялись посреди групп гостей, занятых пустыми разговорами. Никто не отдавал себе отчета в том, что эти телескопические руки принадлежали мужчинам и женщинам, сновавшим, как муравьи, между кухней и залом.

Подзарядив батарейки, Элен снова смешалась с толпой гостей. Некоторые из них так и не отходили от буфета, другие присели перекусить в кожаные кресла, третьи еще курили на террасе с фужерами в руках. Рядом с выходом она увидела босса «Премиума», пожимавшего руку политику Мартену Боллери, который собрался уже покинуть прием, поскольку имел еще другие обязательства. В сопровождении двух охранников в наушниках он поспешил сесть в машину. Большая дверь закрылась за ним, и теперь Элен стала искать взглядом Женнифер, но никак не могла ее увидеть. Подойдя к одному из официантов, она попросила налить ей коньяку. Ее со смехом окликнул Кристоф Миллер:

— А может, лучше гранатового сока?

— Мне уже так осточертели твои плоские шутки, — ответила Элен в отчаянии.

— Вот как, если бы ты сказала «хреновые шутки», это было бы менее по-женски!

— Это невозможно: я говорю так, как мои зрители, а ты — как твои. Честно говоря, я предпочитаю игры в слова для детей пошлым шуткам для отсталых.

— А вот я очень люблю отсталых, они дают мне возможность зарабатывать много денег!

— Я тоже не бедствую… А тебе никто не говорил о том, что молодые потребляют больше, чем твои домохозяйки, которым за пятьдесят?

— Представь себе, что последние результаты подсчета зрительской аудитории показали, что мне удалось привлечь и тех, кому менее пятидесяти, и именно это вызвало большой интерес рекламодателей: что ты на это скажешь?

— Да ничего. Ты же знаешь, что я зависла на работе с теми, кому до десяти, поэтому…

— Бедняжка, наверное, ужасно вести программу для детей и не иметь возможности их разогнать! Впрочем, журналистов мало интересует то, что тебе уже тридцать, что у тебя нет ни парня, ни девицы на примете? Не говоря уже о том, что у тебя на левой ноздре порошок…

Элен моментально вытерла нос рукавом и громко шмыгнула.

Кристоф Миллер наконец-то поставил паруса и пошел говорить с другим дурнем о зрительской аудитории, но это ее совсем не расстроило. Этот тип надоел ей со своим чрезмерно выпячиваемым эгоцентризмом и со своими идиотскими передачами, особенно если они готовились старым боровом, который постоянно старался потискать ее в перерыве между сеансами записи. Она и Миллер снимали свои передачи в смежных студиях на Плен-Сен-Дени. Сколько раз Эрве Ролле предлагал ей помочь перейти на другую передачу, более разнообразную и предназначенную для другой возрастной категории зрителей, за небольшую услугу? Она взвесила все «за» и «против», но, даже будучи полностью недовольной своим положением, предпочла впасть в детство в силу сложившихся обстоятельств, нежели расстегнуть ширинку этой грязной свиньи.

Поглощенная этими мыслями, она увидела Армана: тот о чем-то беседовал с Серра. Она не заметила, как он вошел, и теперь снова задала себе вопрос: куда же могла подеваться Жен?

Глава восьмая

На примыкавшей к салону кухне работа кипела в тишине. Выпечка выкладывалась на большие белые блюда с эмблемой «Премиума»: знаменитая буква «П» с тонкой позолотой. Двое мужчин и женщина дежурили, а третий подготавливал блюда, вынимая их из холодильников, а также бутылки шампанского, которые доставал из запасника, находившегося под печами. Они не произнесли ни единого слова, только обменивались взглядами между двумя ходками в зал. Эта несколько тягостная обстановка могла бы, несомненно, удивить вошедшего на кухню постороннего человека, но туда вход был воспрещен. Впрочем, кому интересно смотреть, чем занимается прислуга?

В зале, где проходил коктейль, напротив, царил гул голосов, становившийся все более неразборчивым, поскольку шампанское и крепкое спиртное лились рекой. Разговоры стали веселыми, чаще раздавались взрывы хохота, бесконечные восклицания типа «О!», «Ах!», «Великолепно!» и «Невероятно!», засорявшие лексикон безукоризненных VIP-персон. Будучи хорошим шпиком, Франк Форкари все слушал, вклинивался в самые вольные беседы, на которые толкал алкоголь, наблюдал манеры, тики и уловки всех и каждого. Он только что присоединился к присутствующим и был доволен своим участием в этой вечеринке, на которой сливки шоу-бизнеса подавались на подносе. Фотоаппарата у него при себе не было — его заставили оставить при входе, — но он собрал максимум информации. Потому что его профессия заставляла также быть терпеливым. Форкари вел себя, словно полицейский в засаде. Его целью было застать этих знаменитостей на месте преступления, чаще всего это были супружеские измены. Он был, несомненно, самым известным в Европе охотником на знаменитостей.