Книга Преломление - Питер Клайнз

– Давайте забудем о вопросе, как такое может быть, – сказал он. – Думаю, на данный момент мы все можем сойтись на том, что «как» – за пределами нашего понимания.

– С этим можно разобраться, – возразил Артур. – Нет ничего непознаваемого.

– За исключением тех вещей, которые людям знать не положено, – сказала Джейми.

Артур сердито посмотрел на нее. Майк примирительно вскинул руки:

– Забудьте про «как». Почему оно растет?

– А в чем разница? – спросила Саша. – Этого мы тоже не знаем.

– «Как» может быть выше нашего разумения, но мы наверняка способны разобраться «почему». Что-то изменилось. Возникла какая-то новая переменная, которая вызвала рост.

– Слабая логика, – сказал Олаф. – Фактор, из-за которого Дверь так долго остается открытой, также может быть причиной ее увеличения.

– Тем не менее это две разные вещи, – возразила Джейми.

Олаф покачал головой:

– Они появились в разное время и поэтому выглядят отдельными эффектами, а мы не знаем, в чем причина обоих. С тем же успехом это могут быть нарастающие по силе или интенсивности проявления одного и того же эффекта.

Майк поднял глаза и осмотрел комнату. Все пятеро присутствующих стояли вокруг стола: он, Джейми и Олаф с одной стороны, Артур и Саша – с другой. За каждым виднелось по креслу, еще два находились по бокам. В мозгу, как цветок, распустилось изображение комнаты для совещаний, какой он увидел ее впервые. Члены команды Двери Альбукерке занимали тогда все кресла, кроме одного, в дальнем конце помещения. Того, что стояло под часами с бегущей по кругу секундной стрелкой.

Тогда было только одно свободное кресло.

Артур не включил Котуровича в свою книгу из-за эксцентричных теорий последнего.

– Сколько времени провел тут Бен Майлс? – спросил он.

Артур и Олаф переглянулись.

– Четыре дня, – ответил Артур.

– Да, но сколько он был именно тут? Он жил в одном из трейлеров?

Саша помотала головой:

– Он снял номер в гостинице на Мишен-Вэлли. В «Шератоне» вроде бы.

– То есть тут он был недолго?

– Точнее будет сказать, что в городе он провел два дня, – проговорил Олаф, – плюс по дню на дорогу туда и обратно. В первый день он зашел где-то на час, просто чтобы со всеми познакомиться.

– А на следующий день он провел тут, может, часов восемь или девять, – глядя на Артура, сказала Джейми. – И не думаю, чтобы он появился здесь в свой последний день.

Артур покачал головой:

– Мы с ним вместе позавтракали у него в отеле и немного побеседовали. Он улетел утренним рейсом из Линдберга[57].

– Возможно, ребята, которые работают в посадочной зоне аэропорта, могут точно сказать время, когда он туда зашел, – заметила Саша, – если это важно.

Муравьишки приняли это к сведению, но он погнал их прочь.

– А кто отслеживал испытания таймера?

Артур поднял голову от чертежей.

– Испытания таймера?

– Когда вы пытались открыть Дверь автоматически, кто-нибудь за этим наблюдал?

Артур, Джейми и Саша обменялись растерянными взглядами.

– Простой вопрос, – сказал Майк. – Когда вы проводили этот эксперимент, кто-то был в главном павильоне или в Точке Б?

– Нет, – ответила Саша, – мы только посмотрели на следующее утро видеозапись.

– Мы проводили испытания ночью, чтобы как можно больше успеть, – пояснил Олаф. – Весь их смысл заключался в том, что все должно было произойти автоматически.

– И вы так и не выяснили, почему тогда ничего не вышло.

Это не было вопросом. Майк снова уставился на чертежи.

– Честно говоря, – заметила Джейми, – мы не особенно старались.

– Я проверил твой код для таймера, – сказал Майк, – там нет ошибок.

– Спасибо.

– Таймер не сработал, – проговорил Артур, – из-за того, что вступил во взаимодействие с чем-то еще.

Майк мотнул головой.

– Дело не в таймере, а в Двери как таковой. Отсутствовал один из ключевых элементов.

– Какой? – нахмурилась, глядя на чертежи, Саша.

– Люди. Дверь Альбукерке срабатывает, только когда поблизости от нее есть люди.

– И опять логика хромает, – сказал Артур. – Это все равно что сказать, что холодильник работает только в кухне на том основании, что вы никогда не видели его у меня в кабинете.

– Только вот всем известно, что холодильник будет работать у вас в кабинете, – ответил ему Майк, – а вы не смогли заставить Дверь открыться, когда вокруг никого не было.

Саша уперла руки в боки:

– Ты пытаешься сказать, что Дверь знает, когда поблизости есть люди?

– Нет, – проговорил Майк, – не больше, чем фонарик знает, что у него внутри есть батарейки. Только он все равно не работает, если их нет. Он не обладает сознанием, он просто механизм. Лодка не знает, что она в воде, но все равно плывет по ней, а по земле не плывет.

– По-моему, это притянуто за уши, – сказала Джейми.

Майк посмотрел на Сашу, потом – на Артура.

– Вы говорили, что у Александра Котуровича была гипотеза о ментальном посыле. Вы еще не включили его в свою книгу, потому что идея казалась безумной.

– Там не совсем посыл, – уточнил Олаф. – Скорее, речь о критической массе психической энергии. Полный нонсенс.

– Это имеет отношение к вычислениям, которые вы использовали для Двери?

Олаф уставился на чертежи. Джейми с Сашей снова переглянулись.

– Да, – сказал Артур. – Все его работы основаны на этих идеях.

– То есть вы заставили Дверь функционировать, введя в ее программу расчеты, которые каким-то образом связаны с ментальными энергиями, и, когда поблизости никого нет, Дверь не работает. – Он посмотрел на каждого из них. – Вам до сих пор кажется, что это притянуто за уши?

Взгляд Артура упал на чертежи. Майк широким жестом обвел комнату:

– Тут лишь одно свободное кресло. Оно только для посетителей, верно? У вас такой уровень секретности, что здесь никогда не было временных или дополнительных сотрудников. Если не считать необычных дней, когда тут изредка появлялся кто-то вроде Бена Майлса, на протяжении долгого времени возле Двери не бывало никого, кроме вас шестерых.

– Да, пока Магнус не прислал вас, – отозвался Артур.

– Все дело во мне, – сказал Майк. – Я довольно долго находился тут и помог Двери набрать критическую массу, выйти на определенный уровень. Теперь возле нее все время было семь человек. – Он бросил взгляд в направлении холла здания. – Может, даже восемь, если стол Энн стоит достаточно близко для того, чтобы она шла в счет.