Книга Железные паруса - Михаил Белозёров

Перед капитаном лежали его вещи. Он диктовал:

– Опись… Что это такое? – Рассматривал карабин, при этом нижнее веко у него смешно поспевало за верхним. Карабин в его руках выглядел зубочисткой.

И сержанту:

– Пиши – средство передвижения астронавтов.

– Очень древнее…

Оба засмеялись. Сержант по субординации на секунду позже капитана.

– Где ты его нашел?

Лишь сержант не был ни на кого похож, со здоровым румянцем на щеках и услужливый, как все писари.

– Это что? – капитан вытаращил глаза, один из которых был кошачьим, второй, как у покойника, – с растекшимся зрачком.

– Патронташ… – ответил Он.

Теперь Он видел только нос капитана – большой и грубый, как перезревший огурец. Чешуйки на нем блестели от пота.

– Что, что? – переспросил капитан.

– Пояс с карманами, – объяснил Он, – развяжите руки.

– А это? – Из магазина на стол посыпались патроны. Рассматривая их как побрякушки, спросил. – Как ты очутился в городе?

– Пришел, – ответил Он. – Руки развяжите.

Он подумал, что удобнее будет принять их игру и не перечить.

Сержант окунул перо в чернильницу. Поводил в ней, карябая стенки, аккуратно убрал волосок и продолжил писать.

– Таким образом… – диктовал он сам себе, орудуя языком под носом, – нарушил постановление мэра за номером…

Перо скрипело и царапало бумагу. Кляксы висели над каждой строкой. Сержант вздыхал. Видно было, что он занимается тяжелой работой.

– Пробил? – спросил у него капитан.

– Сейчас, машина заведется…

– Что значит «пришел»? – удивился капитан, снова поворачивая к нему свой нос-огурец. – У нас говорят «прибыл». Все равно ты не попадаешь под программу позитивного воздействия. Лицензии нет?

– Нет, – сознался Он.

– Вот видишь?! – Многозначительность мздоимца взяла верх, проклюнулась, как росток. Задержанный попадал под действие третьего параграфа, девятого пункта. – Для первого раза заплатишь в кассу триста монет, – сказал он, – и можешь идти.

– Ладно, – согласился Он, – развяжите руки.

Капитан чмокнул губой – сержант-писарь приподнялся, чтобы снять «уздечку».

Капитан мастерски перешел к главному:

– Поликартум есть?

– Что? – переспросил Он.

– Металл!

– С собой нет, – осторожно ответил Он, еще не зная, чего надо опасаться.

Сержант почему-то остановился на полпути. А капитан сделал паузу – разговор коснулся серьезной темы.

– А сколько есть? – тихо спросил он, поводя пальцами, словно собираясь смять протокол. На сержанта он даже не взглянул.

– Я могу отдать вот это, – сказал Он, показывая на карабин, и понял, что ошибся.

– Это? – с презрение удивился капитан. – Музейный экспонат с маслом съесть нельзя.

У него была своя логика, но задержанный в нее не вписывался. Вернее, он действовал не так, как любой другой на его месте – не боялся и не потел от страха, был даже равнодушен. Капитан откинулся на спинку стула и большим пальцем руки с задумчивости постучал по столу. Взгляд его выражал сомнение.

– Петров! – вдруг окликнул он сержанта. – Петров! Да что это такое…

Он неожиданно легко приподнялся вместе со своим животом и с раздражением хлопнул застывшего сержанта по спине:

– Не спать! Не спать!

Внутри сержанта что-то скрипнуло, он словно очнулся, сел и забарабанил по клавиатуре. На его спине можно было разглядеть надпись: «Кибер-Эд №». Впрочем, номер был старательно затерт. Возможно даже, что это был «левый» кибер-эд, за которого не надо было платить налоги.

– Ну, что там?

Дело явно не ладилось.

– Отвык от такой рухляди, – заверил сержант. – Действительно, пра-пра-пра-правнук из династии калифорнийских актеров, отбывшего в две тысячи таком-то году. Основатель Нью-Голливуда на планете Пиктор. Капитал…

– Капитал! Какой же у нас капитал?

– По биометрии не значится, – сообщил сержант удивленным голосом.

– А? Надо понимать… Но это не родной штат… – заметил капитан, замолчал, и тут до него дошло: – Ты кто такой?

И Он понял, что дело приобретало нежелательный оборот. Если бы ни руки, на которых была затянута «уздечка», можно было попытаться сбежать, но в коридоре наверняка дежурил второй сержант, а на крыльце с примкнутым штыком – караульный. К тому же у него все еще кружилась голова.

Капитан потянулся за бумагой. – Отнесешь в бухгалтерию, – приказал он сержанту и в этот момент, перегнувшись через стол, ударил в лицо.

Прошло некоторое время, прежде чем Он услышал:

– Принеси воды!

– В кране нет, – заметил сержант тоном, который не делал чести капитану.

– Из бачка в коридоре! – скомандовал капитан.

Каждый шаг по полу отдавался в голове. Звякнула кружка, потом цепочка царапнула край бачка, и на него плеснули. Между двумя событиями Он увидел сон: сержант оказался вовсе не сержантом, а бестелесной сущностью, обитающей в пространстве от стола до входной двери, и эта сущность была ключом к спасению.

Потом Он разглядел склоненное над собой лицо:

– Так я и знал… Так я и знал… Ты фаренг!

Оказывается, Он лежал на полу в позе эмбриона, а капитан философствовал:

– Хороший удар – надежная проверка на чувствительность. Свяжись с управлением, пусть проверят, что это за фрукт.

– Слушаюсь!

Руки были вывернуты так, что Он не чувствовал кистей. Должно быть, Он невольно застонал. Сержант оторвался от клавиатуры, сделал два шага и с любопытством присел на корточки. Лицо его осталось бесстрастным, как у манекена.

– Я знаю, кто ты, – поведал он с механичностью куклы.

От него пахло тщательно смазанной машиной, а армейские башмаки на толстой подошве были хорошо подогнаны по ноге.

– Я тоже знаю, кто я, – разлепил Он губы.

– Нет, ты не знаешь, – заверил его сержант, и в его словах проскочило нечто человеческое. – Ты туземец, чужак, ты головная боль для капитана! Лучше бы ты вышел на другом участке. С тебя нечего взять! Прощай спокойная жизнь – замучат проверками. Я ведь знаю, кто ты и что здесь делаешь. У меня ведь глушителя мыслей нет. Дешевая модель, – поведал он с сарказмом.

– А у капитана?

– У капитана есть.

– Понял, – сказал Он и вдруг почувствовал, что сержант освобождает ему руки. – Ты не любишь капитана? – догадался Он.

– «Зонтик-то» у нас только от Токсово до Гатчины, значит, ты не тот, за которого себя выдаешь. Плохо иметь глупого капитана.