Книга Сибирское дело - Сергей Булыга

– Какое же оно было добро? – насмешливо сказал Иван. – Тряпьё это было татарское, вот что. И сапоги ты утопил. А это тебе взамен.

И стал подавать стрелецкие одежды. Маркел, больше ничего уже не спрашивая, начал одеваться. Потом обулся. Сапоги оказались великоваты, но Маркел не стал об этом говорить. Он только спросил:

– Вы откуда?

– Из Москвы, – сказал Иван. – Откуда же ещё.

– На Кучума, что ли, высланы? – спросил Маркел.

– Нам об этом говорить не велено, – строго сказал Иван. – А ты, если уже очухался, вставай.

Маркел встал. Иван вывёл его из шалаша, и там Маркел увидел, что на том самом месте, где он убегал от татар, теперь разбит табор – наставлено много шалашей, перед ними горят костры, возле костров суетятся стрельцы, вдоль берега стоят струги, а в самой середине табора красуется высокий, просторный, богато тканный шатёр. И вот только увидев позолоту на шатре, Маркел окончательно опомнился, озабоченно похлопал себя по бокам и спросил, где его сабля.

– А она разве твоя?! – насмешливо спросил Иван. Маркел растерялся, промолчал. Иван добавил: – Пойдём, пойдём! Воеводе всё расскажешь!

– А кто у вас воевода?

– Воевода у нас строгий! Прозывается Сукин Василий Борисович, Бориса Ивановича сын. Давай, давай, не задерживай!

И он толкнул Маркела в спину. Маркел пошёл к шатру. Стрельцы, завидев Маркела, сразу бросали все свои дела, вставали с мест и смотрели на него. А кто и выступал вперёд и невольно мешал проходить. Иван на таких очень злился и покрикивал, а то и замахивался бердышом. А Маркелу было не до них. Сукин, пытался вспомнить он, Василий, приказный дьяк, так, что ли? Или воевода в Ладоге? Или то его отец? Маркела подвели к шатру, откинули полог, он вошёл…

И увидел воеводу Сукина, который лежал на куче парчовых подушек и что-то медленно пожёвывал. Воевода был ещё довольно молод, но уже заметно растолстевший. Одет он был просто – в широкий татарский халат, и без шапки. Также и на вид он был весьма негрозный.

– А! – сказал он при виде Маркела. – Говоришь, ты князя Семёна человек? А чем докажешь?

– Винюсь, государь-боярин, доказывать нечем, – ответил Маркел, кланяясь. – Обобрали меня агаряне как липку! И овчинку, и подорожную, и нож, и кистень, узел с вещичками, и даже целовальный крест забрали. Вчистую.

– Ладно, – сказал Сукин. – Тогда так. У князя твоего, у боярина Семёна, по двору собачка бегает, одно ухо чёрное, второе белое. Как её дразнят?

– Чумичка.

– А самого тебя как звать? И зачем сюда послали?

Маркел назвался. И прибавил:

– Нашли недостачу в государевой казне, и меня послали эту недостачу выискать.

– Что за недостача? – спросил Сукин. – Эта?

И достал из-за подушек саблю. Маркел вздохнул и начал говорить:

– Эта сабля не простая, а государева. К нам Черемисинов в Приказ пришёл, государеву казённую книгу принёс, а там записано, что сабля в нетях. И там же её приметы сказаны. Они такие: сабля турская булатная, по обе стороны от черена до елмана золотом наведена…

Ну и так далее, Маркел читал по памяти, а Сукин вертел саблю так и сяк, сличал, и всё сходилось. Когда Маркел замолчал, Сукин спросил:

– Ну и что дальше?

– А дальше, – нехотя сказал Маркел, – меня в Сибирь послали. И я ходил, искал, искал, и, наконец, нашёл. И теперь несу обратно. Вот и всё.

– Э, нет! – сказал Сукин. – Так не годится! Ты мне подробно всё давай! – продолжил он, огляделся и позвал: – Данила!

В шатёр вошёл этот Данила. Он был в больших годах, сухой, улыбчивый. Ох, такому палец в рот не клади, подумал Маркел, кланяясь. А Данила смотрел на Маркела и ждал. Сукин сказал, обращаясь к Даниле:

– Это Семёна Лобанова сыщик. Говорит, что это сабля будто царская, и вдруг пропала, а он её нашёл и нёс обратно в Москву. Так, нет?

Маркел кивнул, что так. Сукин положил царёву саблю себе на колени, полюбовался ею, провёл по ней рукой, спросил:

– А как она сюда, в Сибирь, попала? Кто украл?

– Да никто её не крал, – сказал Маркел. – Её от царя Ермаку пожаловали, за верную службу. А после татары Ермака убили, и его саблю унесли в одно укромное местечко, и там спрятали. А я нашёл и обратно несу.

– Что за местечко? – спросил Сукин, продолжая любоваться саблей.

– Местечко, я сказал, укромное, – уклончиво ответил Маркел. – И у нас в Приказе так заведено, что покуда дело не закрыто, ничего о нём не говорить.

Сукин задумался. А после поднял саблю над собой, стал любоваться ею, глядя снизу вверх, и при этом ещё и спросил:

– Так, говоришь, сабля царёва? И поднесли Ермаку? А за что?

– За Сибирское царство, – ответил Маркел.

– Во-о-о-т! – нарастяжку сказал Сукин. – За Сибирское, говоришь, царство. – А я куда еду? Брать это царство. И, значит, теперь она моя! Запомнил?

Маркел не ответил.

– О, правильно, – сердито сказал Сукин. – Кто ты такой, чтоб с воеводой спорить?! – И, повернувшись к Даниле, спросил: – Так я говорю или нет?

– Так-то оно так, – сказал Данила. – Но, может, у него есть ещё что сказать, а он молчит. – И, повернувшись, спросил у Маркела: – Есть у тебя ещё про что-нибудь сказать, или ты только про эту саблю знаешь?

– Только про саблю, – ответил Маркел, решив про пансырь помолчать.

– Вот, – вкрадчиво продолжил Данила. – Славную ты добыл саблю. Да только берёт меня сомнение, что ты один с этим справился.

– Ну, не совсем один, – сказал Маркел, – но об этом тоже говорить ещё не срок, дело закончится, тогда и скажем. Если князь Семён позволит. Да и свезло мне несказанно! Обложили нас со всех сторон, уже и кидаться было некуда… но тут им стало не до нас, у них началось смятение, и мы ушли.

– Что за смятение? – спросил Данила.

– Хана Кучума хотят сбросить. Или, может, уже сбросили.

– Кто сбросил?! – разом спросили Сукин и Данила.

– Хан Сейдяк-хан из роду Тайбугинова, – сказал Маркел. – Сибирь – это исконно его вотчина, но Кучум его было прогнал. Ну а теперь Сейдяк, в силу войдя, пришёл из Мугольской земли и привёл с собой несчётно войска, десять тысяч. И у Кучума почти столько же. И как они между собой схлестнулись, как стали биться – всё сгорело, весь Кашлык! На прошлой неделе. А про остальное мне рассказывать пока не можно.

Сукин помолчал, подумал, а потом спросил:

– Так что, татары сейчас в Кашлыке? И их десять тысяч?

– Люди, говорят, что десять, – ответил Маркел. – А, может, и меньше. Но вот что Кашлык сожгли, так это чистая правда, потому что я сам это видел.

Сукин глянул на Данилу. Данила сказал:

– Тут нужно с оглядкой. Но, с другой стороны, а что такое десять тысяч? Против Ермака не меньше было, а одолел он их!