Книга Второй выстрел - Зоэ Шарп

Мэтт нетвердой походкой прошел через гостиную и рухнул в кресло. Коснулся рукой затылка и тупо уставился на свои окровавленные пальцы.

— С тобой все в порядке? — спросил он. — Я имею в виду, он не…

— Нет, — ответила я. — Он ничего не сделал — благодаря тебе.

— Слава богу, — вздохнул Мэтт. — Я подумал, когда увидел…

— Ты ничего не видел, Мэтт, — отрезала я, с трудом сопротивляясь желанию закрыть глаза, пытаясь побороть тошноту и унижение. Боль прибывала волнами подобно приливу; каждая волна захлестывала на берег все дальше. — Рейнольдс ворвался в дом. Избил нас обоих. Мы от него избавились. Помимо этого ничего не было. Ничего такого, о чем нужно докладывать остальным, ясно?

Мэтт нахмурился.

— Да, но…

— Никаких «но». И если ты расскажешь об этом Шону, я сама тебя убью, — яростно посулила я, затем добавила с максимальным достоинством, какое в себе наскребла: — А теперь сделай одолжение, найди мне, пожалуйста, ведро или что-то вроде этого. Боюсь, меня сейчас вырвет.

Когда через два часа вернулись Шон и Нигли, я все еще валялась на диване не в силах пошевелиться. Вместо ведра Мэтт принес мне пакет для мусора из кухни и укрыл меня одеялом. Потом он где-то отыскал совок и щетку и успел собрать большую часть стекла от кофейного столика, когда я услышала поворот ключа в парадной двери.

Продравшись сквозь полудрему, я вытащила «беретту» из-под одеяла, медленно и неуклюже. Я жестко обхватила правую руку левой, но — судя по тому, какие пируэты выписывала мушка — вряд ли сумела бы попасть в слона с шести шагов. Черт, да я бы не попала в слона, даже если бы сидела на нем верхом.

Шон быстро оценил масштаб разрушения и почти мгновенно оказался рядом со мной. Очень нежно и аккуратно вынул «беретту» у меня из рук. Мои ладони оставили влажные следы по обеим сторонам рукоятки.

— Что случилось? — спросила Нигли, обращаясь к Мэтту. Когда я посмотрела в ее сторону, то увидела, что она извлекла из сумочки свой куцый маленький «смит-и-вессон» и держит его дулом вниз, двигаясь по гостиной тихо и осторожно, в лучших полицейских традициях.

— Рейнольдс, — выговорила я, едва ворочая языком. — Пришел доставить сообщение.

— И остался, чтобы разнести квартиру ко всем чертям, — пробормотал Шон. — Ну что же прощай, страховой депозит.

Нигли бросила на него короткий неодобрительный взгляд, не заметив мимолетной кривой усмешки на его губах. Шон не сводил глаз с моего лица.

— Вообще-то это в основном моя вина, — покаялась я, только сейчас осознавая, чего мне стоило продержаться до прихода Шона и Нигли. — Стрелять разучилась на хрен.

— Тебе надо в постель, — сказал Шон. — А я позвоню твоему отцу.

— Нет.

Шон заткнул мне рот одним непреклонным взглядом.

— Либо так, либо мы возвращаемся в Льюистон, в больницу. Выбирай.

Я в изнеможении закрыла глаза.

— Отстань, диктатор. У меня был плохой день.

— Привыкай, — не остался в долгу Шон. — Встать сможешь?

Я попыталась пару раз, но ноги так дрожали, что пользы от них было ноль. Да и в любом случае опереться на костыль я бы сейчас никак не смогла.

Вздохнув, Шон наклонился и поднял меня с дивана. Он обращался со мной нежно, но было все равно больно, и мне не удалось это скрыть. Он отнес меня в спальню, очень бережно положил на кровать, укрыл одеялом и сел рядом.

— Так ты расскажешь мне, что конкретно произошло?

— Рейнольдс разошелся, — сказала я. — Стоило, наверное, сломать ему шею, когда у меня был такой шанс.

Шон легонько потрепал меня по волосам.

— Не стоило.

Я посмотрела на него — на человека, который убивал без малейшего сожаления и не всегда по крайней необходимости.

— Ого. Какой гуманизм.

— Ну, я же понимаю, как поступать правильно, просто делаю наоборот.

— Кто это сказал?

— Я, только что, — ответил Шон. — На самом деле, кажется, Овидий.

— Боже, спаси нас от рядовых-философов. — Моя дикция уже давала серьезные сбои. — Все равно твой гуманизм потрясает.

— Хорошо, а если так: не делай, как я, а делай, как я говорю? — предложил он. — Я хочу, чтобы ты была со мной, Чарли. Но не хочу, чтобы ты пыталась быть мной…

Глава 19

Мой отец приехал в тот же вечер, направился прямиком в спальню и выгнал оттуда Шона, не позволив ему остаться со мной. Партию в бешеные гляделки отец выиграл не напрягаясь. Осмотр он проводил молча, если не считать коротких команд вроде «подвинься», «наклонись», «дыши глубоко», большинство из которых было больно выполнять.

Закончив, отец поднялся и решительно произнес:

— Что ж, Шарлотта, тебе определенно удалось как следует над собой поиздеваться, что, несомненно, замедлит твое восстановление, но каким-то чудом ты все же не нанесла себе непоправимых увечий. В следующий раз удача может тебе изменить.

— Спасибо, — сказала я.

Пару секунд он хранил молчание, аккуратно убирая стетоскоп в сумку неторопливыми и точными движениями — как обычно.

— Так дальше нельзя, — сказал он, избегая моего взгляда. — Ты едва стоишь на ногах. Не могу понять, какую цель преследует твое присутствие здесь, помимо того, что ты служишь прекрасной мишенью для возможных атак и обузой для своих коллег.

Я тоже не знаю.

— Я остаюсь, — ответила я.

Отец резко защелкнул сумку. (Я бы даже употребила выражение «в сердцах», если бы речь шла о существе, наделенном сердцем.)

— Что ж, сожалею, но я остаться не могу.

В дверь чуть слышно постучали, и Нигли заглянула в комнату, не дожидаясь приглашения.

— Я могу предложить вам кофе, доктор Фокс?

Отец напрягся.

— Спасибо, не надо, — ответил он с ледяной вежливостью. — И моя фамилия Фокскрофт. Мистер, не доктор.

Нигли озадаченно нахмурилась, но отец не снизошел до пояснений. У двери он обернулся для последнего залпа.

— Завтра я вылетаю в Бостон, и, будь у тебя хоть капля здравого смысла, ты бы последовала моему примеру. Я не могу продолжать в том же духе, Шарлотта. Я сделал все, что мог, чтобы помочь тебе, но если ты не принимаешь во внимание мои советы… Что ж, рано или поздно наступает момент, когда кто-то должен отступить, согласна?

— Да, — ответила я, и он замер, удивленный. — Только я бы сказала: когда кто-то не должен отступать.

На его челюсти дернулся желвак. Отец прошел мимо Нигли, и я услышала, как Шон перехватил его в коридоре с просьбой посмотреть рану Мэтта. Последовала долгая пауза и нечто, подозрительно похожее на вздох. Затем голос моего отца отрывисто произнес: