Книга К решающим битвам - Арсен Мартиросян

* * *

Поэтому нет ничего удивительного в том, что уже к середине августа 1942 г. Сталин и войска были готовы достойно встретить врага. Описывая в своих мемуарах встречу со Сталиным 13 августа 1942 г., Черчилль указал:

«Наконец я задал вопрос по поводу Кавказа. Намерен ли он защищать горную цепь и каким количеством дивизий? При обсуждении этого вопроса он послал за макетом хребта и совершенно откровенно и с явным знанием дела разъяснил прочность этого барьера, для защиты которого, по его словам, имеется 25 дивизий. Он указал на различные горные проходы и сказал, что они будут обороняться. Я спросил, укреплены ли они, и он ответил: „Да, конечно“. Линия фронта русских, до которой враг ещё не дошел, находилась севернее основного хребта. Он сказал, что им придется держаться в течение двух месяцев, когда снег сделает горы непроходимыми. Он заявил, что вполне уверен в том, что они смогут это сделать…»

Так что Мухин абсолютно прав в своем выводе о том, что, во-первых, «задолго до подхода немцев к Сталинграду и Кавказу там было давно все готово к тому, чтобы остановить их на самом выгодном рубеже». Настолько готово, что заблаговременно была сосредоточена мощная группировка в составе 1,1 млн. человек. В том числе 10 общевойсковых дивизий и 1 гвардейская, 15,5 тыс. орудий (одних только артполков и отдельных дивизионов знаменитых «катюш» из резерва Верховного было сосредоточено соответственно 129 и 115), 1,5 тыс. танков (2-я и 5-я гвардейские танковые армии) и 1,3 тыс. самолётов.

Во-вторых, прав Мухин и в том, что до этого рубежа «немцам позволяли наступать: все глубже втягиваться в западню»! В западню, о создании которой Сталин задумался ещё осенью 1941 г., потому как «наступая на Кавказ, немцы удлинили себе линию фронта как минимум на 1,5 тыс. км, а ведь этот фронт надо было защищать. Кем? Гитлер притащил в наши степи всех союзников, пополнивших чуть позже лагеря военнопленных, — от итальянцев до венгров. А итальянцы, кстати, оказались такой боевой силой, что среди немецких генералов нет ни одного, кто бы не плевался при воспоминании о них. Короче, Гитлер, поддавшись на неожиданную легкость наступления, влез в такие дебри, что случись что, помочь своим войскам из Европы он практически не мог. И то, что ожидалось, то Сталин ему и устроил, а называлось это Сталинградской битвой». В точном соответствии с давними, основанными на блестящих аналитических выводах выдающего военного аналитика А. Жомини рекомендациями российской военной разведки: «Не упускать случая, коль скоро Наполеон отделит где-либо часть своих войск, сосредоточить против них превосходнейшее число своих и истребить сию часть прежде, чем он подаст ей помощь».

А чтобы начисто исключить любые попытки помочь войскам, которым уже была уготована лютая смерть под Сталинградом, Сталин предпринял нетривиальный ход. Ещё 17 июня 1942 г. он издал приказ № 0489 о премировании советских соколов за сбитые вражеские самолеты. Есть там очень интересный пункт — за каждый сбитый транспортный самолёт противника советским лётчикам полагалась выплата в размере 1500 рублей. Больше платили только за каждый сбитый бомбардировщик, да и то всего на 500 рублей. Приказ этот в общем-то известен. Но никто не обращает внимания на то, что он предшествовал началу Сталинградской битвы. А Сталин очень ясно представлял себе её контуры — контуры будущего «котла» для гитлеровских войск. Как, впрочем, ясно предвидел и возможные меры германского командования по спасению угодивших в советскую западню своих войск. Потому-то и была особой строкой прописана премия за каждый сбитый транспортный самолет, чего в более ранних приказах о премировании за сбитые самолеты не было. Сталин совершенно четко предвидел, что гитлеровское командование будет пытаться спасти свои окруженные войска с помощью именно «воздушного моста». Такое уже было даже летом 1941 г., когда Ворошилов ущучил Манштейна. Но ничего у гитлеровцев не вышло. В стратегическом предвидении равных Сталину не было. А 19 ноября 1942 г. кольцо окружения под Сталинградом замкнулось — начался давно задуманный Сталиным коренной перелом в войне!

Миф № 28. Верховный Главнокомандующий Сталин умышленно создал штрафные батальоны, чтобы загнать туда побольше солдат и использовать их в самых кровавых операциях на фронте, правду о чём поведали создатели дважды показанного по телевидению многосерийного фильма «Штрафбат»

В связи со Сталинградской битвой появился и миф о штрафбатах. Это один из самых любимых мифов всех антисталинистов всех времен и народов. Возник ещё во времена дурдомовской «оттепели» ярого врага Советского Союза и России — пресловутого Никиты Хрущева. Но не без помощи Жукова. По сей день миф является излюбленным «аргументом» в клевете на Сталина. Применяется в массовом порядке. Кто только и как только не поупражнялся на эту тему?! Все стремятся больней «лягнуть» «мертвого льва» — Иосифа Виссарионовича Сталина. А без остановки протрещавшая уже две Величайшие Державы Мира сопливая российская интеллигенция так и вовсе придумала какой-то запредельно гнусный телесериал «Штрафбат» (если не изменяет память, один из режиссёров — некий Володарский, он же Гольдштейн). Насчёт фильма речь пойдёт отдельно. А что было в реальности?

Да, действительно, штрафные батальоны были созданы в Красной Армии. Созданы в соответствии со знаменитым приказом Сталина № 227 от 28 июля 1942 г., более известным как «Ни шагу назад!». Но прежде чем говорить непосредственно о штрафных подразделениях, хотелось бы обратить внимание на следующее. В той страшной войне не Сталин и не РККА были «пионерами» в деле создания штрафных подразделений. В той страшной войне первыми к этой жесткой мере прибегли сами же гитлеровцы. Уже в самом начале войны, столкнувшись с ожесточенно яростным, буквально свирепым сопротивлением советских войск, солдаты вермахта все чаще стали вести себя неадекватно данной присяге и уставам. В связи с этим уже в начале июля 1941 г. с санкции Гитлера в вермахте стали активно функционировать штрафные батальоны, которые расценивались германским командованием как хорошая идея — осужденные военно-полевым судом военнослужащие вермахта могли реабилитироваться в штрафбатах. Достаточно перелистать «Военный дневник» начальника генерального штаба сухопутных войск Германии генерала Франца Гальдера, чтобы убедиться в этом. В записи от 9 июля 1941 г. там прямо так и говорится, что «организация „штрафных батальонов“ оказалась хорошей идеей…»[100].

* * *

Обратите внимание. ещё не прошло и двадцати дней с момента начала агрессии, а тевтоны вынуждены были ввести в действие штрафные батальоны! Так что справедливо было сказано в приказе № 227, что штрафные части — не наше изобретение. Небезынтересно также отметить следующее. Согласно приведенным историком М. Ю. Мягковым в книге «Вермахт у ворот Москвы, 1941–1942» (РАН. Институт всеобщей истории, М., 1999) данным (со ссылкой на германские архивы), только в ходе зимней кампании 1941/42 г. военные трибуналы вермахта осудили за дезертирство, самовольное отступление, неповиновение и т. п. преступления, в том числе и с направлением в штрафные части, примерно 62 тысячи солдат и офицеров! Подчеркиваю, только за одну зимнюю кампанию 1941/42 г.! И сколько всего в вермахте было осуждено за подобные преступления до конца войны?! Кстати говоря, следует иметь в виду, что, в отличие от наших штрафных подразделений, в вермахте срок пребывания штрафников в таких частях заранее не устанавливался, хотя и возможность реабилитации формально тоже не исключалась. Однако в действительности немецкая система штрафных подразделений было куда более жестокой и варварской. В основном там господствовала система бессрочного пребывания в штрафниках и никакие ранения, то есть искупление вины кровью, как правило, не признавались (в Красной Армии, как известно, максимальный срок пребывания в штрафниках составлял три месяца или до первого же ранения). К концу войны немецкие штрафные подразделения по своей численности доходили до дивизии. Там была даже специальная штрафная дивизия № 999, которую нередко бросали на штурм на самых опасных, с точки зрения германского командования, направлениях.