Книга Обаяние тоталитаризма. Тоталитарная психология в постсоветской России - Андрей Гронский

Телевидение создает иллюзию реального присутствия на месте событий. О технических приемах, которыми это достигается, уже говорилось выше. Также оно создает иллюзию реального общения, например, с «очевидцами». В результате человек перестает нуждаться в личном общении с другими людьми, а если и общается, то телевидение, вследствие созданного эффекта правдоподобия, у него пользуется большим кредитом доверия. Собственно это и объясняет тот феномен, что люди верили телепропаганде, но не верили своим друзьям и родственникам, которые жили на Украине и являлись реальными очевидцами событий.

Представление информации через СМИ, в том числе при телевещании, носит мозаичный характер — используется метод дробления, в результате которого она выдается без логических связей или используются очень короткие логические цепочки. Постоянный зритель телевизионных программ перенимает подобный способ переработки информации и перестает искать логические взаимосвязи. Поэтому телезритель становится нечувствительным к явным противоречиям, которые допускаются при освещении событий. Например, власть в Украине захватили националисты/нацисты, но националистическая партия «Свобода» заняла в Верховной раде только 6 мест. Россия не участвует в конфликте на Донбассе, там нет российских военных и российского оружия, но у «ополченцев» откуда то появляются «Грады», танки и боеприпасы к ним. Конечно, нечувствительность к такого рода противоречиям объясняется не только технологией пропаганды, но и тем, во что людям хочется верить, а во что нет. Именно поэтому пропаганда может искусно использовать имеющиеся у людей стереотипы и перенаправлять энергию их эмоций в нужное ее заказчикам русло. А на сегодняшний день, с помощью компьютерных технологий и телевидения можно создать любой нужный пропагандистам медиа образ, любое утверждение можно доказать и любое утверждение можно опровергнуть. Нет никакой реальности, которую нельзя было бы сконструировать. Приведем отрывок из интервью журналиста, освещавшего события на Украине весной 2014 года, приведенного в уже упоминавшейся статье А. Орлова и Д. Сидорова: «Когда мы работали над Музычко, покойным Сашей Билым, одной девушке-стрингеру мы представились как американский канал, а не как российский. Сказали, что мы хотим показать, что он живой человек, что он хороший и за хорошее. В общем, откровенно обманывали.

Мы перепугались: если Музычко увидит то, что мы выпустим, он эту стрингершу просто убьет железной палкой по башке — и все.

Людей, которые занимались Майданом, было сложно поймать для съемок, но эта женщина-стрингер была лично знакома с Музычко и смогла с ним договориться, поймала между одним мероприятием и другим. Он, естественно, рассказывал о себе с хорошей стороны, но если вы имели дело с монтажом, вы понимаете, что всегда можно вырезать и смонтировать как нужно. Нам сильно помог его бэкграунд: на общедоступных видео он вел себя очень по-бандитски, ходил с автоматом к чиновникам, хватал их за галстуки. Мы это все поставили встык с его речью, где он со своей угрожающей шрамированной головой рассказывает, какой он белый и пушистый, как он любит ходить на рыбалку, белочек и свою любимую. Вдобавок ко всему этому раскопали видео, где некий человек, очень издалека похожий на бедолагу Музычко, лежит на полу перед девушкой в кресле, которая бьет его в лицо каблуком черного сапога, такое садомазо. Его мы тоже вставили встык между кусками, где он особенно распинается в своей белости-пушистости; получился портрет совершеннейшего маньяка»[227].

В качестве особого жанра современного российского телевидения следует выделить «документальные» фильмы, преследующие пропагандистские цели. Автор интересного аналитического обзора, посвященного советским и российским пропагандистским фильмам Владислав Моисеев[228] отмечает, что новая волна российской пропаганды ознаменовалась серией фильмов, корректирующих представление зрителя о том, что происходит в современной политической жизни страны. Далее приведем основные положения сделанного им обзора, касающиеся пропагандистского кино 2012–2014 годов, транслируемого на телевидении:

Первопроходцем новой волны пропаганды стал фильм «Анатомия протеста» (2012) снятый телекомпанией НТВ, посвященный оппозиционному протесту. Гпавный образ, символизирующий современную российскую оппозицию — это толпа людей, дерущихся за печенье. Этот образ стал крылатым и легендарным. Так была реализована пропагандистская мысль о том, что гражданская активность на самом деле корыстна, беспринципна и мелочна. Яркие образы «Анатомии протеста» призваны, скорее, шокировать, создать устойчивую и запоминающуюся «картинку». Кадры с печеньем, раздачей денег массовке и т. п. настолько идут в разрез с идеологией оппозиционеров, что просто обескураживают зрителей и низвергают сторонников протеста.

Видеоряд фильма очень агрессивен и динамичен. Часто оказывается сложным уловить связь очередного кадра-разоблачения с предыдущим: они превращаются в калейдоскоп, сложно сконцентрироваться на каком-то одном обвинении, так как все они одинаково яркие, фрагментарные и бездоказательные. Многие слова в фильме вырываются из контекста, монтируются и приобретают новые смыслы, но эффектность показанного оказывается важнее достоверности. Оппозиционеры показаны в крайне непривлекательных позах, которые зацикливаются для создания комичного эффекта. Слово «провокаторы» становится синонимом «оппозиционеров». В «Анатомии протеста» возвращается идеологическая парадигма «Мы — они». Абстрактное закадровое «Мы» выступает на стороне нынешнего президента Путина и приобщает к этой позиции зрителя. «Они» — это оппозиционеры, курируемые Госдепом США. Их митинги не в пример путинским — жалкие, малочисленные и собранные с помощью массовки. Главный инструмент этого пропагандистского фильма — активация ненависти, запрограммированной со времен Холодной войны. Важным оказывается не столько то, что оппозиция проплачена кем-то, важно, что этот кто-то — бывший идеологический противник. Еще одно нововведение, используемое авторами — это монтаж, вырывание из контекста одних фраз и замена другими. Также авторы популяризируют технику «скрытой камеры», ранее практически не употреблявшуюся пропагандистами. Информационные источники фильма сомнительны: изюминка «Анатомии протеста», съемка проплаченной оппозиционной массовки — это постановочная съемка, режиссированная авторами фильма. Фильм «Анатомия протеста» был дважды показан в прайм-тайм телеканала НТВ. Впоследствии было снято не менее фееричное продолжение фильма.

Существенно важным является то, что второй фильм стал формальным поводом для ареста оппозиционных активистов Сергей Удальцова и Леонида Развозжаева. Собственно фильм ознаменовал начало не только информационной войны с оппозицией, но и войны с использованием исполнительной и судебной системы.

Еще одним ярким образчиком новой волны пропаганды стал фильм Аркадия Мамонтова «Провокаторы» (2012), посвященный панк-феминистской группе Pussy Riot. Фильм состоит из трех частей, в которых Мамонтов последовательно объясняет истинные причины и смыслы панк-молебна. Видеоряд «Провокаторов» менее агрессивен и менее динамичен, чем в «Анатомии протеста», и претендует на некую аналитичность. Однако анализ строится пристрастно, автор находится на стороне следователя и с ним отождествляется, а из анализа следуют только негативные выводы. Осужденные феминистки показаны растерянными, уставшими, с ними не ведут диалог — их допрашивают, то есть автоматически ставят в позицию слабого. Панк-молебен представлен как демоническое действо: видеоряд то замедляется, то кадрируется, то с помощью нехитрой обработки на кадры акции наползают черные змеи — символ дьявольского замысла и кощунства, провокации.