Книга Занимательное дождеведение. Дождь в истории, науке и искусстве - Синтия Барнетт

Грин захотела нарушить этот дождевой режим. В 2010 году наняла ребят с кувалдами, чтобы демонтировать бетонное патио сзади и асфальтовый проезд впереди. В 2011 году она взялась за непростую задачу – отыскать установщика водостоков, обладающего чувством стиля. И нашла такого в лице мастера художественной ковки по имени Рубен Руис.

У меня есть нарисованный Грин эскиз ее крыши с расчетами, сколько дождевой воды она сможет собрать из каждой секции, и ее мечтой о металлических скульптурах в виде цветов, которые при каждом ливне вызванивали бы визуальные и акустические мелодии. В зависимости от сорта металла дождь, стучащий по жестяной крыше или попадающий в водосток, может порождать спокойное умиротворение, которое на всю жизнь остается с подрастающими в такой обстановке детьми, или же грохот, от которого обитатели не могут уснуть и сходят с ума. Грин выбрала благородный сорт оцинкованной стали. Он успокаивал.

Когда я навещала Грин в Альтадене, Руис только что закончил установку аккуратно проложенных стальных желобов. Они прекрасно, как хорошо подогнанный пиджак, подходили к серой черепичной крыше – никаких уродливых водосточных труб, нелепых углов или волнистых алюминиевых кусков, которые часто превращают уличные водостоки в архитектурное преступление. Перед домом длинные цепочки ведут от дренажных канавок к сборнику дождевой воды в форме цветка, над которым порхает металлическая бабочка. На заднем дворе Грин переделала дубовые винные бочки в дождевые, приделав к ним шланги, которые она может перемещать по всему огороду и саду.

Все это выглядело так идиллически, что и не вспомнить, что мы находимся в восьми километрах от автострады и в двадцати четырех – от центра Лос-Анджелеса. Но довольно скоро в разработанном Грин плане устойчивого дождевого хозяйства обнаружится слабое звено. Камень преткновения оказался куда серьезнее, чем вся система борьбы с наводнениями в Лос-Анджелесе. Дожди прекратились.

* * *

Весной 2014 года в калифорнийских водохранилищах уровень воды упал до менее чем половины их емкости, и взору открылись огромные пустыни потрескавшегося ила, а однажды даже руины целого шахтерского городка эпохи золотой лихорадки. Водохозяйственный проект штата Калифорния – запутанная система трубопроводов, перегоняющих миллиарды галлонов воды миллионам жителей городов и на огромную площадь фермерских земель, – впервые в своей истории включал цель придержать воду для городов и ферм. С дефицитом питьевой воды столкнулись семнадцать населенных пунктов. Фермеры ожидали, что 500 тысяч акров останутся незасеянными. В тех калифорнийских реках, где еще водился лосось, течение было таким слабым, что в ведомствах, отвечающих за живую природу, прикидывали, как отвезти молодую рыбу из садков в море. А в горах Сьерра-Невады снежный покров, который обычно полностью восстанавливал влагу, составлял всего 15 процентов от среднего. Без дождя штат мечты грозил превратиться в кошмар.

После того как начиная с 2011 года несколько лет подряд осадки были ниже нормы, калифорнийская засуха квалифицировалась как самая тяжелая с 1977 года, а потом и как наитяжелейшая в истории. Параллелей с засухой, случившейся во времена моего детства, было много. Губернатор Джерри Браун, на тот момент самый молодой губернатор в стране, вернулся в Сакраменто, теперь уже старейшим в стране губернатором. Он пытался продвигать те же самые решения, которые предлагал почти сорок лет назад, в том числе строительство канала для перехвата пресной воды из притока хрупкой дельты Сакраменто – Сан-Хоакина на севере и ее переброски на юг. А многие жители Калифорнии, не обращая внимания на чрезвычайную ситуацию, продолжали поливать свои лужайки. Во время редкого ливня в феврале Департаменту водного хозяйства и энергетики Лос-Анджелеса пришлось разослать пресс-релиз, призвав потребителей отключить свои спринклеры, чтобы не транжирить воду на уже политые дождем лужайки и сады.

И все же, вопреки расхожим представлениям о Лос-Анджелесе как средоточии бетонной культуры, пластиковых людей и безысходного будущего, самый урбанизированный засушливый город в Америке полон революционеров, подобных Грин, которые десятилетиями работали над тем, чтобы город жил в гармонии с водой и осадками. В Лос-Анджелесе потребляют гораздо меньше воды (примерно 575 литров в сутки на человека), чем в столице штата Сакраменто на севере или Палм-Спрингсе на юге, где жители расходуют в среднем 2736 литров в день на заполнение бассейнов и полив огромных лужаек в пустыне. На смену городским газонам постепенно приходят природные растения и продовольственные культуры. Сотни акров муниципальных садов раскиданы по всему Лос-Анджелесу, а фермерских рынков в нем больше, чем в любом другом американском городе.

Городской совет Лос-Анджелеса работает над планом перехвата ливневых вод, чтобы к концу XXI века попытаться прекратить сброс дождевой воды в океан. В университете Вудбери в Бербанке супруги-архитекторы Хэдли и Питер Арнольд из Института засушливых земель рассматривают Лос-Анджелес как большой западный полигон для деятельности, которую они именуют дизайном засушливых земель. Идея состоит в том, чтобы помочь городам «восстановить свою гидрологию и отказаться от завоза воды», который слишком энергоемок и пагубно влияет на такие регионы, как долина Оуэнс и река Колорадо.

При дизайне засушливых земель дождь занимает центральное место в архитектуре, строительных кодексах и законах о зонировании. Предполагается, что засушливые города будут сохранять дождевую воду, адаптируя больше успешных стратегий ее хранения и распределения, применявшихся в прошлом, от римских и североафриканских цистерн до бережного землепользования мормонских ирригационных районов XIX века в штате Юта.

Наконец, неустанные усилия общественности по восстановлению реки Лос-Анджелес все-таки нашли поддержку у мэров, а затем и в Инженерных войсках США, которые сами же и превратили эту реку в водовод. В 2014 году Инженерные войска одобрили план на миллиард долларов, который позволит демонтировать бетонные сооружения протяженностью во много километров, расширить реку и восстановить сотни акров заболоченных территорий и других природных ареалов посреди города.

Как выяснилось, Южной Флориде одного лишь восстановления реки будет недостаточно без массового изменения отношения жителей Лос-Анджелеса к своей воде и своему дождю. На Эверглейдс инженеры федеральных ведомств и служб штата пятнадцать лет восстанавливали реку Киссимми и ее пойму, взрывая динамитом строения, связанные с паводковым контролем, воссоздавая меандры и старицы, заново обустраивая 5 тысяч гектаров заболоченных земель. Теперь здесь разрастаются эндемичные водоросли. Вернулись большеротый окунь и солнечная рыба. Белые и голубые цапли, другие болотные птицы, которые ранее исчезли, слетелись обратно в поразительных количествах – в ряде случаев их численность более чем вдвое превзошла ожидания ученых. Но эта победа мало что значит для рыбных инспекторов в эстуариях Сент-Луси и Калусахатчи, наблюдающих, как гибнут морские травы, рыба, дельфины и ламантины. Паводковые воды все еще текут в эстуарии из озера О. эвтрофными шлейфами. Фермы и горожане Южной Флориды все еще гонят в море устойчивый поток пестицидов, удобрений, навоза и нечистот, и дисциплинированный дождь возвращает все это обратно.