Книга Лабиринт Сумерек - Анна Клименко

Он взял ее хрупкие пальцы в свои и попробовал согреть, растирая и разминая, но затем решил, что этого недостаточно. Похлопал по щекам – безрезультатно.

– Да очнись же!

Лан-Ар невольно погладил ее по мокрым слипшимся волосам… Тут же бросил осторожный взгляд в сторону элеанов, но те уже вернулись к прерванному появлением Лан-Ара занятию, к поглощению содержимого винного бочонка.

«Ей тоже вина не помешало бы», – он огляделся в надежде увидеть кого-нибудь из прислуги, затем сообразил, что старый кэльчу и есть прилуга… То есть, судя по всему, хозяин заведения.

Он как-то незаметно подобрался к Лан-Ару и преспокойно стоял в двух шагах от него, сверля темными глазками лицо Нитар-Лисс. Ийлур порылся в кошельке и ловко подбросил вверх мелкую серебряную монетку.

– Принеси госпоже подогретого вина.

Кэльчу ловко поймал плату, но за вином не кинулся.

– В чем дело? – Лан-Ар смерил его хмурым взглядом, – разве я мало тебе дал?

Лицо кэльчу, изборожденное морщинами и оттого похожее на высохшее яблоко, расплылось в фальшивой улыбке.

– Нет, господин… Вернее, достаточно, господин. Но мне кажется, что это не поможет госпоже Нитар-Лисс… – «Проклятье, да ее здесь знают!» – я бы осмелился посоветовать глоток настойки из золотых роз. Ведь она всегда носит ее с собой?

– Принеси вина мне! – рявкнул ийлур, – с госпожой я и сам разберусь… без твоих советов!

– Как прикажет благородный господин. – зыркнув на медальон Нитар-Лисс, кэльчу поспешил на кухню.

И пока он шел, Лан-Ар не без интереса глядел ему вслед. Ийлуру казалось, что слишком уж гладкая, слишком легкая походка у держателя таверны. Да и Нитар-Лисс была ему знакома… Ловушка?

Он быстро отстегнул флягу с настойкой от пояса ийлуры, выдернул зубами пробку (в нос ударила волна тяжелого, приторного запаха роз). Затем, ловко подсунув руку под затылок жрицы, приподнял ее голову и в приоткрывшиеся губы влил маленький глоток настойки.

Кэльчу – кем бы он ни был – явно не торопился с вином. Элеаны начали посматривать в их сторону, изо всех сил делая вид, что заняты беседой. И каждый раз, ловя на себе осторожные взгляды, Лан-Ар невольно хватался за меч. А Нитар-Лисс, как назло, не спешила возвращаться в Эртинойс, предпочитая пребывать в беспамятстве.

Ийлур снял перчатки, присел у нее в ногах. Под закопченным потолком таверны медленно сгущалась тревога, нависая над столами призрачной сетью паука-крестовика.

«Неужели западня?» – Лан-Ар хмуро поболтал флягой с настойкой. – «Влить, что ли, ей остатки? Мм… еще отравится…»

Он взглянул на белое и осунувшееся лицо ийлуры, на темные стрелки слипшихся ресниц, на завиток, прилипший к щеке.

«Но если она так и не придет в себя, что я буду делать?!!»

И, приняв решение, Лан-Ар остородно влил в рот темной жрице еще настойки.

Теперь уже Нитар-Лисс закашлялась, схватилась за его руки. А когда кашель унялся, прямо-таки впилась взглядом в Лан-Ара.

– Что… что со мной было?

Оставалось только облегченно вздохнуть. Нитар-Лисс по-прежнему была с ним, вполне живая и здоровая, и в ее черных глазах все так же плавились надменность, презрение ко всем живущим в Эртинойсе и… что-то еще?.. Далекий, едва заметный отблеск тепла, крошечная звездочка, вспыхивающая каждый раз, когда она смотрела на него?

«Да ты и сам бредишь», – мысленно заключил Лан-Ар. Пожав плечами, он медленно оторвал пальцы Нитар-Лисс от своих рукавов.

– Тебе лучше лежать. Пожалуйста, полежи… Не знаю, что уж там с тобой приключилось, но ты упала в обморок.

– Это все гроза, – торопливо, будто оправдываясь, пробормотала ийлура. И добавила, – спасибо, что не бросил меня… там, на дороге…

– Почему я должен был тебя бросить? – Лан-Ар не поверил собственным ушам.

– Потому что… мне казалось…

Она махнула рукой.

– Так, глупости. Мне показалось, что ты бы предпочел взять Око сам.

Лан-Ар улыбнулся и погладил ее по руке.

– А разве я могу взять его сам?

Губы ийлуры дрогнули и, казалось, она побледнела еще больше – хоть и трудно было такое представить. Но ответа Лан-Ар так и не дождался: через грязную столешницу на лицо Нитар-Лисс упала кособокая тень. Элеан, смерив Лан-Ара полным ледяного презрения взглядом, спросил:

– Это та самая ийлура, которая хочет добыть сокровища Лабиринта Сумерек?

* * *

…Выхватить меч. Опрокинуть стол, чтобы выиграть несколько драгоценных мгновений. Подхватить на руки Нитар-Лисс, добраться до двери и… И что? Вырваться из круга элеанов, чтобы очутиться в сердце неистствующей бури?!!

Лан-Ар едва осознал, что тонкие пальцы Нитар-Лисс неожиданно сильно впились в запястье.

«Что ты делаешь? Не мешай!» – едва не крикнул ийлур, но жрица его опредила.

– Да, это мы, – сказала она, разглядывая элеана с ног до головы, – к чему это тебе, сын Санаула?

«Ей даже не интересно, откуда они узнали», – растерянно подумал Лан-Ар, – «что там она еще замыслила?»

И опять, как постоянно всплывающий в памяти кусочек кошмара, ему привиделся паук. Беспрестанно колеблющуюся на ветру ловчая сеть – и ее страшный хозяин.

Элеан ухмыльнулся, тряхнул головой. Тут только Лан-Ар обратил внимание на то, что темно-каштановые волосы крылатого заплетены не меньше чем в сто тонких косиц, и в каждую вплетена нитка с каменной бусиной. Наверное, он и головой время от времени встряхивал и вертел только для того, чтобы все услышали мелодичное перестукивание самоцветов.

– Я хочу предложить сделку, – элеан ухмыльнулся, – могу я сесть?

Не дожидаясь ответа, он развязно плюхнулся на лавку и разложил на ней крылья.

– Помоги мне подняться, – шепнула Нитар-Лисс, – послушаем, что скажет нам сей достойный сын Сумерек.

Лан-Ар притянул ее к себе, мимоходом подумав о том, что надо бы Нитар-Лисс укутать и напоить горячим вином, а то выходило как-то даже смешно: темная жрица, у которой от озноба зуб на зуб не попадает. Но тут появился кэльчу с вином, расставил на столе кувшин и широкие глиняные чашки, и все закружилось, полетело дальше по тропе Судьбы.

– Меня зовут Шенирье, – сказал элеан, – мой клан изгнал меня и моих людей из родных пещер.

… Он говорил долго. Вообще, Лан-Ар пришел к выводу, что элеаны – это народ, склонный к чрезмерно приукрашенному изложению собственных мыслей, а также истории своих подвигов. Ровно половину повествования ийлур пропустил мимо ушей, отлавливая из словесного водопада смысл несущие крупицы. Впрочем, и того оказалось чересчур много; всю речь Шенирье можно было бы уложить в одну-единственную фразу: «Меня изгнали, и теперь я хочу отомстить, помогая чужакам».