Книга Противодраконья эскадрилья - Григорий Шаргородский

К этому времени солнце окончательно село за горизонт. Как только отгорел закат, ночное небо распахнуло для нас ало-голубой занавес, открыв бездонную сцену с бесконечным количеством звезд на черно-бархатном фоне. Их сложный и совсем не похожий на земной рисунок уже давно стал для меня родным.

Звездное небо, костер, своими бликами придававший окружающим зарослям налет таинственности, и хорошая компания – что еще нужно для приятного вечера? Через пару минут вынырнувший из зарослей Гобой приволок недостающую часть – тушку какого-то зверя с короткой шерстью, напоминающего здоровенного то ли зайца, то ли хомяка. Шашлык из этого зверя оказался очень вкусным.

Откинувшись на циновку, расстеленную на нагретом за день песке, я уставился в небо. В какой-то момент мне стали понятны мотивы тех бизнесменов, которые внезапно бросали свои дела и переселялись жить на Гоа. Теплый песок, ласковое море и экзотическая еда, которая продается за сущие гроши, могут легко затянуть в бездумную, очень похожую на медитацию жизнь. Все так, но я сошел бы с ума со скуки, находясь в окружении хоть и возвышенных, но безвольных и вялых как медузы людей.

Жизнь прекрасна именно яркостью своих красок и великолепным водоворотом как собственных эмоций, так и чувств окружающих тебя людей. В этом водовороте смешивается все, от ненависти и черной злобы до самых светлых порывов. Особенно поражает своей полярностью и кажущейся несовместимостью то, что люди привыкли называть любовью. Иногда она бывает тихой и мягкой, как течение полноводной степной реки. А порой страсть больше похожа на безумие, раскачивающееся от эксплозивности до апатии.

Смотреть на это интересно, а вот пережить самому как-то страшновато.

Что-то меня пробило на философию и мысли о вечном…

Практически сказочная атмосфера необитаемого острова и бездонное небо постепенно убаюкали меня, погружая в сон и даря яркие сны.

Глава 6

То, что приснилось ночью, моя память не сохранила. Только помню, что я куда-то бежал, чего-то добивался и кого-то безумно любил. Вместе с обрывками сна ушли и философские мысли. Сейчас мне не до вальяжного созерцания чужих эмоций и тем более не до погружения в омут страсти – нужно работать. Наши действия ускорялись с каждым мгновением, но все равно не покидало ощущение, что мы опаздываем.

«Дракфайтер» подпрыгнул вверх и тут же рванул в небо, ударив струями огня по возмущенно вздыбившемуся песку, который тысячелетиями не знал подобного обращения.

Не развалил бы аппарат, Шумахер ушастый.

Я поднял гаситель намного спокойнее. Сразу появилось ощущение уставшего от жизни старика, с осуждением наблюдающего за резвящейся молодежью. Внутри закипел злой задор, и я разогнал машину до максимума. Затем начал раскачиваться над волнами как фристайлер на заснеженном склоне. Ощущения непередаваемые – мощь и запредельная масса в сочетании с легкостью и стремительностью. Мой восторг был тут же разделен мелким эльфом в стрелковой башне, который выплеснул его в тонком визге. Правда, вслед за этим я услышал, как вырвало беднягу Дугана.

Да уж, пожалуй, это перебор.

Выровняв гаситель, я повел его прямо. Затем посадил за штурвал Чирика и пошел помогать Дугану отмывать трюм. По моему глубокому убеждению, целостность человека основывается на ответственности и признании собственных ошибок, ведущих к соответствующему наказанию.

Когда солнце почти добралось до зенита, мы увидели берег. На три желтые вспышки Гобой тут же ответил мигающим зеленым и устремился к берегу для опознания. Надеюсь, мы не сильно промахнулись в своих расчетах. Компас был надежен, а вот за карту я не поручусь.

Когда гаситель почти приблизился к берегу, где за неширокой полосой пляжа начинались густые джунгли, «Дракфайтер» пролетел над верхушками деревьев и оговоренным маневром увлек нас вдоль линии прибоя. Через полчаса полета мы приблизились к выступающему в море небольшому полуострову с широкой песчаной косой. На эту косу, метрах в сорока от зарослей, Гобой и посадил свой «Дракфайтер». Я приземлился рядом.

Имя этому лесу, как и обиталищу орков, явно дал очень прозорливый путешественник. Насколько мрачным и угрожающим был Лес духов, настолько ярким и жизнерадостным являлся Радужный лес. Казалось, его раскрасил какой-то безумный художник, плюнув на все законы биологии. Даже прибрежный песок был под стать лесу – золотистый, с розоватым отливом.

Мы выбрались на песок и завороженно уставились на это буйство природы. И только двое из нас смотрели на лес не в немом восхищении, а по-другому. Эльфы сильно изменились. От их едва заметной неуверенности и грустной отрешенности не осталось и следа. Лица расцвели эмоциями, и не все из этого эмоционального спектра мне понравилось. К радости примешалась изрядная доля хищности и злого торжества.

– Гобой, – решил я отвлечь эльфа от созерцания родного леса, – я никогда не спрашивал, но как ты вообще покинул родину? Если это, конечно, не секрет.

Злость в спектре эмоций эльфа стала ярче. Я задал этот вопрос не из любопытства, а чтобы помочь ушастому достичь пика отрицательных эмоций. Лучше, если это произойдет здесь и сейчас, а не где-нибудь среди хижин родного племени. Здесь на эмоциональный накал успокаивающе повлияет вид человека, который выкупил его из рабства и доставил домой. Случись это в радужной глубине леса, в окружении родственников, общения с которыми Гобоя лишили люди, вспышка негатива может иметь непредсказуемые последствия.

– Не секрет, – зло прошипел эльф. – Сначала мы осторожно относились к чужакам. Они привозили красивые вещи и острые ножи. Потом начали привыкать. Стали ходить на торг всей семьей, как на праздник. Подлости не ждали и принимали угощение без опаски. Отравить эльфа не сможет даже самый хитрый и умелый человек. Но однажды пришел маг. У нас нет магии, а у него была. Очень подлая магия. Праздник закончился. Началось рабство.

С каждым новым предложением речь Гобоя становилась все жестче и невнятней. Слова срывались в шипение.

– В мире много подлости, – философски подметил я, – но немало и добра. Может, высшие силы решили дать тебе испытание перед тем, как подарить небо?

Чисто иезуитский ход, но практически всегда срабатывающий. Попробуй отрицать высший план, особенно если в результате ты получаешь нечто значимое.

Эльф странно посмотрел на меня и начал раздеваться.

И чего это он удумал?

Мое недоумение было быстро развеяно. Чирик последовал примеру отца. Когда на эльфах остались лишь набедренные повязки, Гобой достал из своей сумки связку маленьких тыквенных бутылочек. Вскрыв все емкости, он начал наносить на тело сына разноцветные полосы. То же самое он проделал и с собой.

Ага, вот он каков, первозданный облик детей Радужного леса. Эльфы сейчас выглядели так, словно катались по этой самой радуге.

По-прежнему не проронив ни слова, Гобой кивнул мне и стремительным рывком взлетел на крону ближайшего дерева. Чирик с не меньшей грацией устремился за отцом.