Книга Ротшильды. История династии могущественных финансистов - Фредерик Мортон

Среди английских Ротшильдов двое к началу войны были в призывном возрасте. Это Эдмунд (внук сентиментального Лео) и лорд Виктор (внук Натти). Каждый из них унаследовал изрядную долю семейного своеволия. Эдмунд, майор артиллерийских войск, участвовал в итальянской и североафриканской кампаниях. В 60-х годах он возглавлял Английский банк. Его поведение в армии было характерно для всех Ротшильдов, оказавшихся на военной службе.

– Эдди был одним из наших лучших офицеров, – рассказывал один из его фронтовых приятелей. – Но чему он так никогда и не научился, так это ходить по инстанциям. Кто бы из наших однополчан ни попадал в беду, скажем, у человека умерла мать и срочно нужно оформить увольнение, срочно понадобились деньги, никто уже не обращался за содействием по официальным каналам. Нет, все шли прямо к Эдди. Все, даже те, кто служил в других подразделениях, прекрасно знали, что он достанет из кармана ротшильдовскую чековую книжку или схватится за телефонную трубку. Чтобы выручить старого товарища, он мог спокойно позвонить в Букингемский дворец.

«Эдди, – говорил я ему, – вы не должны так поступать. Этот парень – просто наглец. Нужно написать бумагу по его делу и направить в вышестоящие инстанции с вашей рекомендацией».

«Ну и что эти ваши инстанции будут делать с моей бумагой?» – спрашивал он.

В тот момент, когда Эдди делал что-нибудь в гражданской сфере, он просто не понимал, что кто-нибудь может являться вышестоящей инстанцией по отношению к нему.

– На командном уровне они показали себя превосходно, – говорил другой свидетель военной жизни членов Семейства. – Но, оказавшись ниже этого уровня, они могут создавать неприятности. Вы же понимаете, они рождены и воспитаны как фельдмаршалы, и им очень трудно быть простыми майорами. Мы избежали бы кучи неприятностей, если бы Ротшильдам присваивали высокое воинское звание автоматически.

Однажды это племя упрямых фельдмаршалов столкнулось с упрямством, не уступающим их собственному. События разворачивались в великолепном дворце Роберта на авеню Мариньи, 23, в Париже. В наши дни там живет его старший сын Ален. В отличие от всех остальных дворцов, принадлежащих Семейству за Се-ной, этому удалось простоять всю войну фактически неповрежденным. Геринг всегда разрешал своим молодцам чувствовать себя свободно в особняках Ротшильдов, а во дворце Роберта он разместил ставку командующего военно-воздушными силами во Франции. Удивительно, но после этих незваных гостей дворец остался почти в том же состоянии, в каком они его нашли. Сам Геринг, который никогда не отказывал себе в удовольствии присвоить принадлежавшие Ротшильдам ценности, часто посещал дом 23 на авеню Мариньи, но ничего там не тронул. Дворец не пострадал и во время перестрелок, сопровождавших освобождение.

Неприятности начались позже. Во дворце поселили молодого английского подполковника, а он привез с собой лабораторию, которая оказалась опаснее Геринга. Англичанин начал проводить опыты с высокоопасными взрывчатыми веществами, и все это совсем рядом с бесценными картинами и редкой мебелью. Барон Роберт еще не возвратился. Его беспомощные служащие с трепетом наблюдали вспышки и слушали гудение аппаратуры. Выселить подполковника было очень трудно. Это был не какой-нибудь праздный бездельник, а один из наиболее квалифицированных экспериментаторов Британской империи. За свою методику обезвреживания бомб он удостоился одной из самых почетных наград Британии, медали Георга, американской Бронзовой звезды и американского ордена «За заслуги». Но служащих барона Роберта пугало не столько это, сколько тот факт, что этим подполковником был не кто иной, как лорд Виктор Ротшильд.

Чиновники, занимавшиеся размещением союзников в Париже, решили, что неплохо было бы устроить подполковника в доме его кузена. Но они не могли предвидеть, с каким рвением тот примется за работу, и совершенно не учли упорства, с которым члены Семейства преследуют свои цели. Потребовались объединенные усилия британского высшего командования и подразделения памятников, искусств и архивов американской армии, чтобы переместить трудолюбивого лорда в более подходящее помещение.

Дворец в подарок

Пребывание лорда Ротшильда на авеню Мариньи стало заключительным актом пьесы, разыгравшейся в художественном мире во время войны. После падения Франции Ротшильды, подобно многим евреям, вынуждены были бежать, бросив все свое имущество. Самым ценным достоянием бежавших семей были обширные художественные коллекции, стоимость которых оценивалась в миллионы долларов. Как можно было их защитить от нацистских грабителей?

Ротшильды позаботились о защите своих сокровищ задолго до Второй мировой войны, с типичной для них прозорливостью. Еще в 1873 году, после падения Парижской коммуны, барон Альфонс решил, что его огромная художественная коллекция нуждается в специальных мерах по охране. Для каждого предмета живописи, скульптуры или портновского искусства были изготовлены обитые материей, легкие портативные контейнеры. Для каждого нового приобретения тут же изготавливали подходящий контейнер, поэтому во время Первой мировой войны и волнений, спровоцированных Народным фронтом в 1930-х годах, коллекции частных музеев Ротшильдов просто незаметно исчезали на время кризиса.

Но это было только начало, что-то вроде пробных испытаний на прочность. Когда немецкие танки вошли в Париж летом 1940 года, жадный враг начал систематически выискивать ценнейшие холсты и скульптуры, принадлежавшие Ротшильдам.

Иногда нацистов удавалось одурачить. Множество картин было перевезено в посольства Испании, Аргентины и других стран, где они тщательно охранялись во время оккупации. Несколько самых ценных полотен простояли всю войну в секретной комнате во дворце на авеню Мариньи. Служащие, знавшие об этом тайном хранилище, не проронили ни слова, и немцы так и не получили никакой информации. Геринг часто проходил мимо книжного шкафа, отделявшего его от портретов, за которыми его агенты гонялись по всей Франции, и даже не подозревал, что вожделенные картины находятся буквально под рукой.

Но большинство сокровищ Ротшильдов спасти не удалось. Все предосторожности оказались тщетными. Например, обширная коллекция ценных работ была передана музею Лувра и таким образом получила защиту в качестве национальной собственности Франции. Бесполезная уловка. Предметы искусства, принадлежавшие Семейству, были настолько хорошо известны, а фюрер так любил искусство, что он выпустил специальный указ, относящийся к национализированным предметам искусства, ранее принадлежавшим Ротшильдам. В одном из документов, позже захваченном союзниками, главнокомандующий войсками нацистской Германии Кейтель следующим образом инструктировал нацистское военное правительство на территории оккупированной Франции:

«В дополнение к приказу фюрера о розыске… на оккупированных территориях ценностей, представляющих интерес для Германии (и охране вышеозначенных ценностей при посредстве гестапо), решено:

Все соглашения о передаче частной собственности Французскому государству или подобные акты, заключенные после 1 сентября 1939 года, признаются не соответствующими законодательству и недействительными (…например, имущество, находящееся во дворце Ротшильдов). Передача права собственности, основанная на вышеупомянутых актах на вышеозначенные ценности, подлежащие розыску, конфискации и транспортированию в Германию, считается недействительной».