Книга Война в белом аду. Немецкие парашютисты на Восточном фронте 1941-1945 гг. - Жан Мабир
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Говорят о прорыве маршала Шёрнера с юга с целью освободить город. Все это кажется фантасмагорией. А пока роты батальона особого назначения, за которыми следуют крестьянские русские повозки, совершенно неуместные на улицах маленького немецкого городка, движутся к указанному месту расположения.
По прибытии каждая лошадь получает охапку сена, которое они начинают безмятежно жевать прямо посреди зданий школы ВВС. В другое время такой контраст вызвал бы улыбку.
— Чистка оружия! — звучит команда.
Парашютисты начинают разбирать и смазывать винтовки, пистолеты-пулеметы, штурмовые винтовки и легкие пулеметы. Никто не знает, что может произойти в первые же минуты после приземления в окруженном городе. Готовятся, как к боевым прыжкам. Этого давно уже с ними не происходило. Некоторые вспоминают Крит. Прошло уже четыре года! И сколько с тех пор было трагических моментов на всех фронтах, от Ленинграда до Эль-Аламейна, от Кассино до Фалеза.
Пехотинцы сухопутной армии поставили рядом с лошадьми парашютистов свои палатки. Прямо в городе. Картина напоминает стоянку в азиатской степи.
Капитан Скау слышит шум моторов. Пришли грузовики за его солдатами, чтобы доставить их на аэродром. Впервые за долгое время интендантство нашло горючее, чтобы перевезти несколько сотен людей. Прежде чем садиться по машинам, отъезжающие быстро прощаются с теми, кто остается. Им завидуют. Из окон летной школы им машут женщины, служащие в вермахте связистками. «Студенты»[5] еще имеют успех у девушек в форме.
И тут же, как будто они знают, что это в последний раз на этой войне, из сотен глоток вырывается гимн парашютистов:
Никогда еще они не пели с такой боевой яростью. И никогда больше не будут так петь. Они едут сражаться в Бреслау.
Когда парашютисты прибывают на аэродром в Ютерборге, их уже ждут «Юнкерсы». Еще есть самолеты и еще есть горючее. В марте 1945 г. обескровленные люфтваффе еще совершают чудеса.
Самолеты должны взлетать один за другим каждые десять минут.
— Это много, чтобы погрузить батальон, — говорит капитан Скау, не понимающий такого плана полетов.
Запускают моторы. Пахнет разогретым топливом. Голубоватый дым струится под крыльями. Парашютисты медленно залезают внутрь самолета. Со всем боевым снаряжением их умещается по двадцать пять на машину.
Уже ночь, когда очередь доходит до роты капитана Альбрехта Шулыде. Он в последний раз делает перекличку. Нет одного унтер-офицера. Однако он не из тех, кто может дезертировать с последнего боя.
— Кто его видел? — спрашивает офицер.
— Я, господин капитан, — отвечает один из унтер-офицеров. — Думаю, что он «перебрал».
В конце концов пропавшего находят. Алкоголь свалил его, и он спокойно спит у края взлетной полосы, положив голову на свой рюкзак. Моторы самолета уже ревут, нельзя терять время.
— Грузите его на багажник моего мотоцикла, — приказывает капитан. — Я сам отвезу его к нашей «Тетушке Ю».
Товарищи втаскивают его и кладут, как куль, на одну из скамеек, которые расположены по обе стороны самолета. Пьяный продолжает спать. Моторы сменяют ритм. Самолет трогается, катится по дорожке и направляется к месту взлета.
Все три мотора усиливают звук, рычат. Но тормоза еще удерживают машину, она дрожит, стоя на месте. Взлет. Парашютисты прижались лицом к иллюминаторам. Аэродром бежит мимо них с двух сторон, колеса немного подпрыгивают, самолет немножко переваливается. При отрыве от земли «Юнкере» немного трясет.
Парашютисты сидят очень тесно. Уже давно они не поднимались в воздух. Прыгать им не придется, их только доставят как можно ближе к фронту. Теперь уже никто не поет. Все погружены в свои мысли. Капитан Шульце оглядывает одного за другим всех пассажиров этого самолета, который несет их на юго-восток, в самый центр ада. Ветераны, прошедшие Крит, Африку, Россию, Италию, Нормандию, дремлют, как будто им безразлична судьба, которая их ждет. Конечно, они немного бравируют, чтобы продемонстрировать новичкам невозмутимое спокойствие старых вояк.
Юных это впечатляет. У связиста, сидящего рядом с ротным командиром, вид подростка. Он кажется погруженным в свои мечты. Другой парашютист что-то насвистывает. За шумом моторов трудно различить мелодию, видны только его округленные губы.
Шульце снял каску, положил ее на колени и посадил в нее… свою собачку, бассета по имени Штруп, с которым он никогда не расстается. Собака смотрит на своего хозяина вопросительно, когда самолет начинает покачиваться и мешает ей дремать. «Юнкере» качается как корабль в неспокойном море. Слышно, как в моторах иногда падает режим. Может быть, из-за грязного топлива. Это эрзац-горючее плохого качества. Чувствуется, как пилот старается не сбиться с курса.
Ротный командир смотрит на часы. До Бреслау теперь уже недалеко. Он смотрит в иллюминатор, который находится прямо у его места на металлической скамейке. В ночи он смутно различает огни пожаров, отблески артиллерийских выстрелов. Можно представить себе происходящее. Город взят в огненное кольцо. Осветительные ракеты взлетают и вспыхивают как звезды. Потом медленно опускаются на своих парашютах. Лучи прожекторов русской зенитной артиллерии пробегают по небу в поисках добычи. Красная Армия стоит начеку вокруг оцепленного города.
Парашютисты молчаливы, напряжены. Внезапно, на одну секунду, все освещается: самолет попал в луч прожектора. Шульце стучит по кабине пилота, призывая его ускорить полет. Надо как можно быстрее вырваться из смертельной ловушки. Прожектор возвращается. На этот раз он прицепился к самолету. Становится так светло вокруг, как это бывает ярким, солнечным днем.
Капитан Шульце смотрит вниз и насчитывает восемнадцать прожекторов. Трассирующие снаряды противовоздушной артиллерии русских прорезывают ночь. Кажется, что снаряды устремляются в бездну. Взрывы образуют шары искр, летящих с чудовищной скоростью. Стальные осколки представляют собой феерическое зрелище, но не так смертоносны, как кажется.
У парашютистов, сгрудившихся в самолете, лица серьезные, напряженные, даже тревожные. У них нет за спиной парашютов, и они чувствуют себя обреченными на смерть, если самолет упадет. Плотность неприятельского огня такова, что кажется, ни один самолет не сможет выбраться целым.
Шульце пытается улыбаться, чтобы подбодрить своих товарищей. От командира должна исходить уверенность.
Парашютисты стараются рассмотреть землю в иллюминаторах. Прожектор, который поймал «Юнкерс-52» своим лучом, больше его не отпускает. Так светло в кабине самолета, что можно было бы без труда читать газету. На земле появляются четыре одновременных вспышки. Это стреляет зенитная батарея русских. Вот еще четыре выстрела, потом еще…
