Книга Ни слова о любви - Вера Фальски

— Люцина, ты там? — наконец осмелилась спросить она.

— Да-да, я здесь… Просто я слегка офонарела.

— Что, настолько все плохо? — съежилась Сабина.

— Дорогая, у тебя подписаны договоры. Мы с тобой в последнее время переживали не лучшую полосу и поговорить о будущем особой возможности не было, но я очень беспокоилась. Твой новый роман о депрессии, против которого я ничего не имею, — это одно, а последовательный отказ писать продолжение серии о свадьбах — совершенно другое… Я, честно говоря, думала, ты только грозишься, что бросишь это. Творческие кризисы случаются со всеми. Но ты не блефовала?

— Нет. Я рада, что до тебя это наконец-то дошло.

— Я всегда была пацифисткой, а ты хочешь войны! Да еще с кем! Кардас пленных не берет, тебе и самой это известно. Отлично известно! Я, как твоя новая-старая агентша, могу посоветовать лишь одно мудрое решение. Напиши это для них. Оттарабанишь и книгу, и этот дурацкий сценарий за два месяца — ну что тебе стоит! Ладно, пускай будет три месяца, продление сроков я беру на себя. И все мы будем жить долго и счастливо.

— Это невозможно, Люси. Я мыслями уже в другом. У меня здесь чертовски важные дела. Они будут занимать все мое время в ближайшие недели, а то и дольше. Если ты не можешь мне помочь, так и скажи. Я пойму.

— О господи… — встревожилась Люцина. — Дай мне чуточку времени, — добавила она серьезным тоном, который странно было от нее слышать. — Я подумаю, можем ли мы что-то предпринять.

— Спасибо тебе.

Сабина хорошо знала, что это еще ничего не означает, — она не могла ручаться, что агентша совершит чудо, — тем не менее чувствовала себя теперь значительно лучше. Она уже не одна, не наедине с проблемой, и даже если она пойдет ко дну, то, по крайней мере, будет уверена, что использовала все возможности. Если уж Люси ничего не сможет сделать, то никто не сможет.

Глава 18

— Пани Соня, — послышался голос в трубке, — ну наконец-то я к вам дозвонился!

Поняв, кто с ней говорит, Сабина инстинктивно хлопнула себя ладонью по лбу. Сколько же раз она повторяла себе: не отвечай на звонки с незнакомых номеров! Но сейчас, в пылу бурной деятельности по удержанию «Афродиты» на плаву, она напрочь забыла об этом железном правиле, позволявшем избегать назойливых журналистов, менеджеров компаний, маклеров и представителей мобильных операторов, звонивших с очередным супервыгодным предложением. А не отвечать на звонки от директора издательства стало у Сабины особой стратегией, избранной ею еще до переезда в Миколово и приносившей до настоящего времени хорошие результаты. Но теперь он сумел-таки добиться своего, позвонив с неизвестного номера.

— Здравствуйте, пан Виктор! — преувеличенно любезным тоном ответила она. — Сколько лет, сколько зим!

— Пани Соня, дорогая, да вы совсем исчезли с наших радаров, спрятавшись в этой провинции.

Виктор Холодзько, обладатель зычного голоса, двухметрового роста и пяти подбородков, отнюдь не выглядел как типичный книжный червь, издатель и популяризатор книгочейства как явления — с такой-то внешностью он бы намного органичнее смотрелся в роли комедийного актера или шеф-повара модного ресторана. Тем не менее за этой тучной фигурой скрывался человек, заправлявший книгоиздательским рынком в Польше. Это он задавал читательскую моду, он привлекал в страну иностранных авторов и раскручивал так, что их романы о волшебных краях или сексуальных эксцессах продавались здесь гигантскими тиражами. Подражать Виктору старались и игроки помельче, но редко кому-нибудь удавалось его опередить. Первооткрывателем серии об Амелии Крук тоже был именно он. Он весьма ценил легкое перо Сабины и долгие годы старался делать все возможное, чтобы «жемчужина в его короне», как он порой шутя ее называл, не переметнулась ненароком к конкурентам. Золотая клетка, в которой он ее удерживал, была комфортна, точно муслиновая пижама.

Сабина сглотнула.

— Гм… ну вы же знаете, пан Виктор, как живется в провинции. Время летит так, что и оглянуться не успеешь, — принялась она заговаривать ему зубы. Впрочем, она догадывалась, что этот разговор не будет светской болтовней о красотах загородной жизни.

— Да-а-а-а… — пробасил Холодзько. — Ита-а-а-а-ак… — На минуту воцарилась довольно неудобная тишина, после чего издатель заговорил снова: — Пани Соня, вы ведь знаете, почему я звоню. Почему я лично звоню вам, не так ли?

Сабина, стоя в холле «Афродиты» с кипой счетов в руках, в отчаянии прислонилась к стене.

— Догадываюсь.

— Соня, — голос издателя звучал опечаленно, — наши юристы уже готовят письменные уведомления. Вы нарушаете все условия наших договоров. Мы не можем на это не реагировать.

По ее спине побежали мурашки. Значит, неизбежное все-таки должно произойти.

— Я очень огорчен, что дело приняло такой оборот, но вы ставите нас в ужасно затруднительное положение. Ваша агентша постоянно уверяет, что вы лишь временно не в форме, но мы не можем ждать бесконечно.

— Да, я знаю… — чуть ли не шепотом ответила Сабина. — Я осознаю все последствия.

Хотя на самом деле осознавала она их, кажется, не вполне. Звонок от издателя, который с сожалением сообщил, что или она немедленно садится за работу, или они расторгают с ней договор с требованием вернуть аванс и выплатить компенсацию, поверг ее в дрожь. Особенно концовка этого разговора, когда прозвучало имя Моники Кардас. Сабине стало ясно: грозная продюсерша, как и обещала, делает все, чтобы навредить ей. Картина абсолютного банкротства снова предстала перед ее глазами. Если она заплатит все штрафы, у нее не останется ничего, никаких сбережений на будущее.

Виктор разъединился, а Сабина сползла по стене и села на пол. Ей вдруг стало нехорошо. Дрожащими пальцами она набрала номер Люцины. Та, как в старые добрые времена, взяла трубку после первого же сигнала.

— Привет, Сабинка, рада тебя слышать! — Агентша была в хорошем настроении, и это казалось добрым знаком.

— Люцина, не пойми меня неправильно, не хочу тебя торопить, но… тебе пока ничего не пришло в голову? Ну, я о том, как… как мне освободиться от этих несчастных контрактов.

Тишина в трубке никаких открытий не предвещала.

— Уф-ф… — выдохнула наконец Люцина. — Не скрою, Сабинка, это самое сложное дело во всей моей карьере.

— О’кей, понимаю, — сказала Сабина, стараясь, чтобы голос звучал непринужденно. — Не могу же я рассчитывать на чудеса. Я была к этому готова.

— Погоди-погоди, я еще не закончила. Не думаешь же ты, что я вот так возьму и спасую?! Ну уж нет!

— Правда? — Сердце Сабины забилось быстрее. — То есть кое-что ты все же придумала?

— Я все еще думаю, — Люцина сделала театральную паузу. — Ну ладно, скажу тебе, что я могу предложить. Ghostwriter[51].